Побежала коза в огород

А я никак не могла расслабиться и, наверное, походила на смертника, так долго ждущего смертной казни в своей одиночной камере, что уже и сам призывает этот последний день, чтобы все скорее закончилось.

Интересно, он отдаст распоряжение насчет моего мужа, когда мы вернемся на родную землю, или он это уже сделал перед нашим отъездом?

Я поймала себя на том, что, сидя за столом, ломаю пальцы, да еще с хрустом. Такого я никогда прежде не делала. Определенно в последнее время что-то случилось с моими нервами.

Да и как такому было не случиться? Час за часом я наблюдала, как мучается, тщетно ищет выход мой муж. Час за часом я боролась с собой, запретив себе думать, что этот самый выход в моей власти. Час за часом я набиралась мужества, чтобы решиться и ответить согласием на непристойное предложение Юрия Иннокентьевича…

–…В коридоре финансовой академии лежит пьяный. Проходит мимо него декан. «Студент?» – «Студент!» – «Какой курс?» – «Двадцать семь рублей восемьдесят две копейки!»

Забалуев хохотнул и вопросительно посмотрел на меня. Он заметил, что я отвлеклась, и я тут же поспешила вернуться обратно.

–Вы просто кладезь анекдотов.

–Так,– протянул он,– придется принимать радикальные меры.

–Какие?– сразу испугалась я.

–Пить на брудершафт и целоваться. Недаром говорят, что хуже всего ждать и догонять…

Он поднялся из-за стола и с бокалами в руках стал приближаться ко мне. Я тоже встала. Он заставил меня согнуть руку в локте. И выпить. А потом так поцеловал, что у меня потемнело в глазах. Я и не ожидала от себя подобной реакции. Даже сердце забилось словно в горле.

Продолжая меня обнимать, он грудью стал осторожно вытеснять меня в спальню, где уже была расстелена кровать и горел ночник.

–Только учти,– сказала я хриплым от волнения голосом,– одна ночь и есть одна ночь! Ты же не будешь считать, что я тебе обязана по гроб жизни? Я никогда не соглашусь быть твоей штатной любовницей!..

–Если хотите, чтобы Бог смеялся, расскажите ему о своих планах!– пробормотал он, как мне показалось, некстати.

Дальше я уже ничего не соображала. По крайней мере настолько, чтобы последующими событиями руководить. Я просто отдалась на волю его рук и губ.

Думаю, это был гипноз, потому что до сего времени я ничего подобного не чувствовала, то есть не знала, что в какой-то момент можно настолько слиться с мужчиной, что больше не принадлежать себе.

Сначала меня сотрясала дрожь и я кого-то призывала себе на помощь. Помочь в чем? В попытке сохранить остатки самообладания? Потом я провалилась в другой мир, до сего времени мне не доступный. Мир-помрачение.

Все мои планы – не увлекаться, противостоять, быть холодной, исполнять только обещанное – полетели в тартарары. Что там я пыталась Юрию втолковать? Что одна ночь есть одна ночь? Думала, глупая, что дело в количестве. Оказалось, и одну ночь провести можно по-разному. Так, что она может стать единственной. В смысле невозможности вот такую повторить.

Кажется, после перенесенного взрыва чувств я что-то ела в постели – Юрий принес мне поднос.

А перед этим я уверяла, будто я не ем ночью, и уплетала за обе щеки все, чем он меня кормил.

Потом я не помню, как уснула. И опять он проснулся первый, чтобы растормошить меня.

–Ленок, вставай, мы, кажется, проспали… То есть можно, конечно, сдать эти билеты и взять на более позднее время…

–Нет-нет, поедем,– лихорадочно заговорила я,– вот увидишь, как быстро я соберусь!

Я и в самом деле собралась быстро, но все еще с нездоровым возбуждением – мне казалось, что именно так человек отходит от наркоза.

Почему-то в самолете я не могла поднять на него глаза, мне было больно на него смотреть. Я боялась, что еще немного, и я больше никогда не буду принадлежать себе, а ведь у меня есть сын и муж, и у него есть семья…

О чем я вдруг заговорила? Когда женщина напоминает себе, что у нее есть семья, значит, она допускает такое состояние души, когда обо всем этом забывают?!

Мне стало тревожно и даже страшно. Словом, в моей душе начался такой раздрай, что я просто-таки усилием воли заставила себя вернуться в настоящее время.

Я не могла, не имела права позволить себе не то что таких чувств, но даже таких мыслей. Что это со мной? Что за африканская страсть и неужели все женщины проходят через это?!

Скорее всего нет. Многие даже не представляют себе – совсем как я недавно,– какие эмоции можно испытывать в те моменты, когда кто-то проникнет так глубоко в твою душу, что касается некоего заветного уголка, где дремлют темные инстинкты и где человек может потеряться, переставая властвовать над собой…

К счастью, Юрий меня и не тормошил. Наверное, он тоже был под впечатлением прошедшей ночи, потому что был непривычно молчалив и поглядывал на меня задумчиво, с удивлением, как если бы и его самого что-то застало врасплох.

Уже перед посадкой я заснула – как провалилась в яму, и когда мы приземлились, он не сразу стал меня будить, так что я проснулась от его взгляда.

–Мы прибыли.

Он чуть заметно улыбнулся, кивая на последних проходивших мимо нас пассажиров.