Побеждаю и сдаюсь (СИ)

— Садись, мам. Я накрою. Ну вот, и обычному-то человеку тяжело ослепнуть, а Эйду… Так достаточно или ещё положить? Он же Медведь. Культ силы, полезности, нужности… И вдруг, представь: вечная тьма, и ты никому не нужен…

— Что за чушь!

Ульвар не заметил ей возгласа, пододвинул матери тарелку, сел напротив и, облокотившись о стол, радостно уставился на неё.

— Все при деле, все заняты… А ты — целыми днями один… Нет, это ужасно, мам. Я всё думал, к чему бы отца притянуть, чтобы он не чувствовал себя настолько брошенным. А тут — Отама. И её малышка.

— Она всего лишь служанка, — возразила Леолия.

Ей вдруг резко расхотелось есть. Ульвар тихо рассмеялся.

— Нет, конечно, мам. Ну что ты! Скажешь: служанка. Тут вопрос: кто кому служит… Отама, конечно, из простых, и отец её выгнал из дома… И беременность не пойми от кого… Ну, знаешь, как бывает: люблю не могу, ах, и так далее. А парень оказался полным дерьмом, и вот — позор отца, ну и всё такое, что бывает обычно. Ну и Эйд, понятное дело, он же очень ответственный. Раз подобрал, приютил, то всё — взял под полную ответственность. Увидишь, он ей ещё и мужа хорошего подыщет…

— Эйд всегда был добр, — заметила Леолия и всё же поднесла ложку с кашей ко рту.

— Хотя… Какой ей сейчас муж? Ты тоже так думаешь, да? Да и не надо этого… Пусть лучше в Берлоге живёт. Отцу всё веселее. Не так одиноко. Она же ему как дочка практически. Младшая. Мама, Отти — очень замечательная девушка. Я не только о внешности, ну симпатичная, молодая — таких много. Но вот… Она такая кроткая, нежная, цветочек — а не девушка.

Леолия пристально и с подозрением посмотрела на него.

— Зачем ты мне об этом говоришь?

— Чтобы ты не переживала. Я же вижу, что ты себе места не находишь. Да и ездить каждую ночь из дворца в Берлогу — утомительно… Нет, ну глянь… Она пальчик сосёт… Думаю, надо обустроить её маме комнату рядом со спальней отца… Да, маленькая? Устроим нашей мамаське комнатку? У-у… Глазки приоткрыла! Эйд хоть гулять стал с ними. Нельзя же в четырёх стенах сидеть, как медведь в клетке. А сегодня — представляешь? — сделал маленькой игрушку.

— Игрушку?

Леолия распахнула глаза и с недоумением уставилась на сына.

— Ну, коробочку с семечками внутри. Её трясёшь, и она тарахтит. Астерия очень смеялась. И, знаешь, мне кажется, я заметил улыбку отца. Не уверен, конечно…

Ульвар, наконец, замолчал и, мечтательно улыбаясь, принялся любоваться спящей малюткой.

Леолия почувствовала, как змея ревности выпустила жало в её сердце. Нет, королева, конечно, не думала об измене, но… Леолия вдруг как-то остро почувствовала, что ей уже больше сорока лет, что на шее и лице начали появляться морщины, и овал его уже не столь безупречен… Годы власти ожесточили её, придав характеру жёсткость и властность… А тут — юная девочка, ещё не битая жизнью, не наученная, что любой ближний может быть предателем… Девочка, которая для Эйда может стать дочкой… Не её дочкой…

Королева поднялась.

— Где твой отец?

— Спит. Он несколько суток не спал. Мы его покормили с Отамой и отправили.

— Вы с Отамой? Эйда? Милый, тебе не кажется, что ты слишком много говоришь об этой девушке? Не спорю, она прелестна, наверное…

Лазурные глаза перевели мечтательный взгляд на королеву.

— Да, мам. Очень, — выдохнул Уль. — С ней как-то… светлее, что ли. Она сама светлая, и весь мир рядом с ней меняется. Я сначала удивился, почему отец устроил её в особняке, но сейчас… Никогда не встречал настолько… м-м… небесных душ. Эйду повезло, что богиня привела несчастную в его особняк… Чаю?

— Благодарю, — процедила Леолия. — Доброй ночи, Ульвар. Жду тебя завтра во дворце.

Принц вздохнул.

— Да, мам. Как бы ни было хорошо здесь, наш с тобой долг — там. Нести бремя королевства.

Он подхватил конверт с младенцем и унёсся с кухни. Леолия, прищурившись, посмотрела ему вслед. Ей не нравился этот щенячий восторг, эти неожиданные откровения…

Аппетита не было, и королева устало направилась в их с мужем покои.

Эйд действительно спал. И при виде его такого усталого и такого печального лица, Леолию захлестнула другая волна. Уже не ревности.

Она опустилась на кровать рядом и вгляделась в его тяжёлые черты.

«Ты как будто попал в каменный мешок», — вспомнилось ей.

Леолия нежно провела ладонью по его щеке, покрытой жёсткой, тёмной щетиной. А затем разделась и легла рядом, и могучая лапа накрыла, прижала её к широкой груди. Эйд зарылся лицом в тёмные волосы жены и прошептал:

— Женщина моя…

И Лео выдохнула, всхлипнув. Ей невольно вспомнилось, как на следующее утро после их первой ночи Эйд жарил яичницу с беконом, а она смотрела на него и мечтала жить вдвоём где-нибудь в маленьком домике… И он бы ей готовил, а она бы штопала ему одежду… Глупые мечты влюблённой девочки.

— Но я же не могу оставить королевство, пойми, — прошептала с горечью.

Эйдэрд тяжело вздохнул, не просыпалась, а Леолия закрыла глаза, стараясь удержать слёзы, но они всё текли и текли по щекам…

Или может?

Глава 15 Не сбегай, пожалуйста!