Побочная Судьба

– И что говорит Великая Мать? – поинтересовался Цербер, небрежно смахнув с плеча белую прядку с чёрными точками.

Я помедлила с ответом, чувствуя на себе заинтересованные взгляды и пытаясь подобрать более правильные слова.

– Учитывая последние обстоятельства… Мать Орика склоняется больше на сторону Дамеса…

– Она с тобой не связывалась, – оборвал Цербер, выразительно взглянув на меня. – Но то, что Ти'сш'А меньше всего предпочитает фигуру Ориаса во главе, очевидно так же, как твоё рвение оказываться на другом конце дворца, если тот где–то поблизости.

Я закатила глаза, театрально сложив на груди руки и стараясь не замечать усмехающийся взгляд Йоли. Да, согласна, я старалась обходить Ориаса стороной. В первую неделю из–за того, что Оникс выбил меня из колеи. У меня было самое кошмарное на моей памяти состояние – даже когда я напилась и закинулась сууей после слияния с напившимся собственным афродизиаком Ориасом (которое вы наверняка помните), я не чувствовала себя настолько кошмарно. Настолько брошено. Меня просто использовали, в который раз вновь добившись власти! Видимо, Ориас догадался, в каком я была состояни, и, о, чудо, меня неделю не беспокоили! Я впервые выспалась и впервые нормально позавтракала с Айной. Прям чудеса, скажу вам.

Ну а дальше я уже как–то случайно начала его избегать. Он, между прочим, мог тоже сказать, что задумал Оникс! А в итоге эти двое договорились еще за долго до всего этого, и Ориас стоял в стороне и забавлялся, уже зная всё наперёд! Так что я, мягко говоря, была на него обижена. Грубо говоря – чуть не подмешала ему в чай какую–то медицинскую дрянь, которую вовремя отобрал у меня Уан и запретил в ближайшие дни появляться в его владениях. Так что рана была открытой и ещё не успевшей до конца зажить.

Спросите, почему я так уверена, что и Дамес не использует меня? Так я и не уверена. Просто выбора уже нет. И я, честно говоря, ужасно устала. Устала от недосказанности, от интриг за спиной, от игр, в которых невольно становлюсь участником. Как же хочется всё вернуть обратно…

– Значит, Орик молчит, – вывел меня из мыслей задумчивый голос Дамеса.

– Неудивительно, – фыркнул Цербер, аккуратно отодвинув от себя некогда разбитую и уже склеенную вазу, которую мог смахнуть длинным рукавом серого плаща. Сама его одежда была лишена какого–либо украшения, однако всё равно глава Мародёров даже в самых обычных вещах смотрелся эффектно и узнаваемо. – Ти'сш'А поступает весьма мудро и осмотрительно. В конечном итоге она своего рода реликт – древний, знающий много опасных вещей, реликт. Я бы не стал с ней связываться, если бы не был уверен в своих силах.

– Вот и Ориас её не тревожит понапрасну. Как и Гейлерина.

– Короля Муали? – переспросил Дамес, и я кивнула. – Удивлён, что он вообще согласился на сделку с Ориасом. Даже дива Минита не могла его заставить склонить голову.

Голос Дамеса ни разу не подвёл его, не запнулся на брате или матери. Я была впечатлена. Мне до сих пор было сложно говорить вслух про диву Миниту, ну и думать о ней само собой.

– Гейлерин не первое тысячелетие живёт. Он знает, что порой лучше согласиться, чем упереться в стену и ни за что не соглашаться её обойти, – хмыкнул Цербер, обведя комнату тёмно–серым и чёрным глазами и остановившись на фигуре Тханы. На его лице проступил интерес, словно он только сейчас заметил поистине интересную вещицу. – А на чьей стороне кровобиты по этому вопросу?

Тхана раскрыла свои необычные глаза, и в комнате стало значительно холодней. Йоли наверху поёжилась, спрятав руки в карманы свитера, я настороженно выпрямилась, Дамес едва заметно нахмурился, а Цербер с интересом подался вперёд, изящно скрестив на груди руки.

Кровобитка была в тёмных, явно украденных Йоли, одеждах, полностью закрывающих её руки и ноги, а так же шею. На талии был толстый чёрный ремень с кривым ножичком, которым можно только устриц вскрывать, а голову скрывал широкий капюшон. Так что на лицо Тханы падала тень, однако её странные рыже–голубые глаза тускло светились в полумраке, как у хищника.

– Кровобиты всегда были сами за себя и за свой клан, – тихо произнесла Тхана, но её голос заставил кости завибрировать. Акцент был не таким сильным, хотя она довольно жёстко произносила согласные. – До нас не дотягиваются ваши жадные руки, которым всегда всё мало. Однажды к нам уже пришли воины в доспехах не ради мира. Ради войны. Мои сёстры и братья надолго преподали им урок.