Побочный эффект

Лишь в начале десятого вызвала машину. В супермаркет заезжать не стала — аппетит ей отбили еще за новогодним столом. Кажется, в холодильнике осталось немножко кефира — хватит, чтобы не умереть до завтра.

Подъезд встретил тревожным полумраком: одинокая лампочка, одетая в металлическую решетку, горела лишь на первой площадке. До третьего этажа пробивались лишь ее жалкие отсветы. Идти было не только неприятно, но и откровенно страшно.

Еще в машине Ира достала ключи — в случае необходимости ими вполне можно обороняться. Ригельный, неудобный и острый, зажатый между пальцами в виде стилета, давал некоторое чувство защищенности.

Она уже открыла свою дверь. Уже почти захлопнула ее за собой. Но чья-то тень метнулась от стены, просочилась вслед за нею в квартиру, обхватив сзади одной рукой, обездвижив, второй же закрыв ее готовый вскрикнуть от ужаса рот:

— Тссс…

Вот он — гулко отдалось в сознании. Убийца, грабитель, потрошитель… Его звали на Новый год, а он явился в апреле. Все равно хорошо. Это лучше, чем страдать в мучительном ожидании встречи с мамой.

Сердце от страха готово было выскочить из ушей, а мозг радовался: хорошо, очень хорошо. А главное, так вовремя. Больше не будет боли…

Видимо, поняв, что жертва не собирается кричать, злодей отпустил сначала ту руку, что сжимала ей рот:

— Не бойтесь, Ирина Станиславовна, это я, Вадим. Не кричите — не надо сообщать о моем визите соседям. Включите свет, — и только после этого отпустил вторую руку.

Щелкнув выключателем, Ира увидела знакомое лицо. Вздохнула облегченно и одновременно с тем возмущенно.

— Вы с ума сошли? Перепугали до смерти. Что вы здесь делаете?

Не обращая внимания на ее слова, Черкасов снял куртку, аккуратно развесил на плечиках. Уже войдя в комнату, не то спросил, не то сказал:

— Я пройду.

Несколько мгновений Ирина, все еще скованная страхом и обескураженная наглостью гостя, не могла шелохнуться. Лишь когда шок немного отпустил, сняла плащ и, забыв его повесить, прошла в комнату.

Черкасов стоял посреди гостиной и оглядывался. Улыбнулся вошедшей хозяйке:

— Вы считаете меня слишком настойчивым?

'Наглец', - подумала Ирина. Вслух ответила не слишком дружелюбно:

— А вы?

— Я? Скорее нет, чем да. Нет, определенно нет. Думаю, мне давно следовало это сделать.

— Наглец, — уже вслух констатировала она.

Устало присела на диван. Лишь теперь заметила, что до сих пор держит в руках плащ. Усмехнулась нервно, снова повторила:

— Наглец.

Не дожидаясь приглашения, Черкасов устроился в кресле, демонстрируя, что пришел надолго:

— Что вы, Ирина Станиславовна, какой же я наглец? Я глупый нерешительный мальчишка, который слишком долго ждал хотя бы намека на позволение приблизиться. Но сегодня понял — пора. Именно сегодня. Не знаю, что сегодня произошло, просто чувствую, что вам очень плохо. Ужасно, невероятно плохо. Боюсь, если меня не будет рядом, вы сделаете какую-нибудь ужасную глупость. Непоправимую.

Он будто читает ее мысли. Неприятно, когда кто-то копается в твоих мозгах. Вдвойне неприятно, если это делает сопляк, разбивший твое счастье одним удачным жестом.

Улыбнулась натянуто:

— Ошибаетесь. На глупости я уже не способна. Последнюю свою глупость я совершила двадцать восьмого декабря. С тех пор я смертельно, безвозвратно повзрослела.

Сказала — и пожалела об этом. Теперь этот мальчишка возомнит о себе невесть что.

— Я догадывался, что ваши неприятности каким-то образом связаны со мной. Вернее, с тем вечером. Я могу как-то помочь вам?

Так и есть! Нужно срочно брать себя в руки.

— Нет, — быстро ответила Ира, подпустив в голос фальшивой бодрости. — Я не нуждаюсь в помощи, тем более в вашей. Благодарю за участие — считайте, что я его оценила. А теперь можете оставить меня в покое.

— Не могу. Я вам нужен.

Она не сдержалась и прыснула со смеху. Вот уж кто ей сейчас нужен меньше всего, так это Черкасов!

— Наглец!

— Повторяетесь, Ирина Станиславовна.

Его самоуверенность разозлила ее. Неожиданно для самой себя Ира потеряла контроль:

— Наглец! Напыщенный павлин! Самовлюбленный болван!!!

— Уже лучше.

— Индюк! Высокомерный придурок! Мальчишка! Сопляк!

— Совсем хорошо. Еще немножко, и вам станет легче.

Ира понимала, что совершает глупость. Не надо показывать ему свою слабость. Мало у нее проблем без Черкасова? Без этого Нарцисса, поломавшего ее жизнь своим повышенным вниманием. Однако остановиться уже не могла. Ругательства будто сами слетали с ее языка:

— Малолетний ловелас! Альфонс! Думаешь, я не вижу, что тебе от меня нужно? Нашел устроенную, не совсем еще противную старушонку, и присосался, как пиявка. Да, пиявка! Ты, ты… Это ты во всем виноват, это ты…

И тут ее прорвало. Всё горе, свалившееся на нее в новогоднюю ночь, все неизлившиеся по утраченному счастью, по незаслуженно умершей маме слезы, вся боль, накопившаяся внутри — всё выплеснулось на Черкасова в потоке грязных оскорблений, в брызгавшей ядом слюне:

— Гад, козел! Ты, ты во всем виноват! Ненавижу! Слюнтяй, маменькин сынок! Ты, ты! Откуда ты взялся на мою голову? Откуда взялась та дрянь? Ты, вы… Вы оба: ты и Лариска — сладкая парочка идиотов! Ты, ты…