Побратимы Гора

Я мгновенно вспотел, мои кулаки, сжимавшие край шкуру, потянули ее ко мне, обнажая спину девушки до середины.

— Я могу быть открыта, — проговорила она. — Я — рабыня.

Я промолчал, из последних сил пытаясь удержать контроль над собой.

Она повернулась на бок и приподнялась, опираясь на локоть, из-за чего одеяло собралось к талии.

— Спасибо за то, что позволили мне поспать, — поблагодарила она. — Вы были очень добры ко мне.

— Это был пустяк, — прохрипел я.

— Я хотела бы поблагодарить Вас, — сказала она, потянулась своими губами к моим, но я отстранил ее от себя за плечи.

— Что-то не так? — удивилась девушка.

— Поцелуй рабыни может стать всего лишь прелюдией к ее изнасилованию, — объяснил я.

— О-о-о, — протянула она, улыбаясь, и отпрянув, перевернулась с бока на спину, и натянула одеяло по самую шею.

— Вставай быстрее, — велел я. — Подходит время возвратить тебя в вигвам Кэнки.

— А если я задержусь, Вы выпорете меня хлыстом? — спросила девушка.

— Я думаю, что если Ты будешь излишне тянуть с подъемом, то обязательно, — предупредил я.

— Вы могли бы сделать это, не так ли?

— Да, не сомневайся.

— Конечно, ведь я — всего лишь рабыня.

— Конечно.

— Иногда мне кажется странным, думать о самой себе как об объекте порки.

— В этом нет ничего странного, — усмехнулся я. — Ведь Ты — рабыня.

— Это верно, — вздохнула она, и вдруг добавила: — Господин.

— Да.

Меня, на мгновение удивило ее обращение ко мне «Господин», но я вспомнил, что ее отдали мне на этот день. Действительно, в течение этого дня, или как мне кажется, пока я не захочу по какой-либо причине вернуть ее в вигвам Кэнки, она являлась моей собственной рабыней для всех возможных практических целей.

— Вы обращались со мной с большой нежностью и добротой, — сказала она.

Я пожал плечами.

— Я мало знаю о рабстве, и для меня в новинку это состояние, но исходя из вашего отношения, могу я предположить, что и к рабыне может быть проявлена нежность и доброта? — с надеждой в голосе спросила меня Виньела.

— Конечно, к рабыне могут относиться с нежностью и добротой. Не разрешено, однако, ни в малейшей степени ставить под угрозу железную дисциплину, под которой она содержится.

— Это я уже поняла.

Я пристально посмотрел на нее.

— Я сама хочу находиться под железной дисциплиной, — прошептала она.

— Я знаю, — сказал я, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на эту рабыню, ведь довольно трудно было забыть, что под меховым одеялом она была абсолютно нага.

— Рабовладельцы когда-нибудь любят своих рабынь? — с надеждой спросила девушка.

— Часто, — успокоил я ее.

Действительно, из всех женщин легче всего любить именно рабыню. Конечно, ведь она является самой естественной всех женщин, просто созданной для того, чтобы любить. Рабыни находятся в равновесии с природой, особенно с такими понятиями как господство и подчинение. Для мужчины рабыня — это сбывшаяся мечта. Понятно, что свободная женщина, не может даже начать конкурировать с рабыней за любовь мужчины. Возможно, именно в этом кроется причина, почему свободные женщины ненавидят своих уязвимых и порабощенных сестер. Если свободная женщина убедилась в своей любви к мужчине, и хочет добиться взаимности, нет для нее лучшего способа, кроме как стать его рабыней. Если она почувствовала внутри себя истинные цепи любви, все что она может это умолять его, о церемонии порабощения, на которой она объявит себя, и станет его рабыней. После этого, в их скрытых от всех интимных отношениях она любит его и живет как его рабыня. Если женщина боится сделать это, то она может, в качестве эксперимента, служить мужчине на основе заключенного контракта, в этом случае в документе будет указана даты окончания. Таким образом, женщина сама, по доброй воле, на определенный срок, обычно от вечера до года, становится рабыней мужчины. Женщина вступает в эту договоренность добровольно, но до окончания срока контракта она уже не может, также легко изменить своего статуса. Причина этого ясна. Как только слова произнесены, или ее подпись помещена в соответствующий документ или документы, она больше не является свободным человеком. Теперь она всего лишь рабыня, домашнее животное, больше не имеющая каких-либо прав вообще. До окончания оговоренного срока она полностью является объектом желаний ее господина.

— И даже любя, держат их как рабынь? — изумилась девушка.

— Конечно.

— Значит, я могу быть любима, и по-прежнему полностью содержаться как рабыня, — сделала вывод Виньела.

— Конечно.

— И даже быть избитой?

— Да, — подтвердил я.

— Конечно, — вздохнула она, — ведь я так и останусь всего лишь рабыней.

— Конечно, — сказал я, и спросил, — как твоя спина?

— Болит, — поморщилась она.

— Ты почувствовала хлыст, — усмехнулся я. — Теперь Ты станешь лучшей рабыней, чем до этого.

— Как странно думать о себе в таких определениях, — размышляла она.

— В каких определениях?

— То, что я — рабыня, домашнее животное, собственность, — объяснила она, — что мной владеют, что я принадлежу мужчине.