Почем фунт лиха

Нелли не нашлась, что ответить. И никто не нашелся бы. Кому-то нужна моя смерть. Ну что тут скажешь?! О том, что я жива, знали только Маруся, Нелли и Клавдия. Ну, естественно, и я. Я не в счет. Маруся тоже. Нелли тем более. Остается Клавдия.

— Неужели Клавка проболталась Нине Аркадьевне? — словно прочитав мои мысли, спросила Нелли. — Поверить в это не могу.

— Я тоже, но другого объяснения не нахожу. Нелли почему-то воспряла духом.

— Я всегда говорила, что Алиска неспособна на сильный поступок, — тоном победителя заявила она. — Теперь сама видишь, что это Нина Аркадьевна. Кроме нее, никого твоя смерть не колышет. Уж теперь-то ты видишь сама.

Признаться, я пока не видела ничего, кроме того, что Алиска лежит в реанимации. Вернее, это мне еще только предстояло увидеть.

Глава 14

Маруся знала, как обращаться с медработниками. Мы ворвались в больницу с тремя сумками, доверху набитыми продуктами, но когда добрались до третьего этажа, — реанимация располагалась там — продуктов с трудом можно было наскрести на одну сумку.

Зато мы со всеми подробностями узнали точный диагноз Алисы, узнали о ее самочувствии на данный момент, а главное, о самочувствии ее спутника. Точнее, об отсутствии у него всякого самочувствия, потому что о Владимире Сибирцеве теперь можно было говорить только в прошедшем времени. Он приказал долго жить . Я тут же пожелала взглянуть на труп, и мне не отказали, тем более что глядеть на него мог теперь каждый, кому не лень. Зрелище, должна сказать, безрадостное, хоть он и мой враг. Совершенно голый и жалкий Сибирцев, накрытый застиранной простыней, лежал на каталке. К его посиневшей ноге был привязан номерок. Каталка — в ожидании медбратьев из морга — одиноко стояла посреди коридора, и все старались обходить ее.

Я потопталась возле каталки, вспоминая, сколько ужаса натерпелась от этого голого Сибирцева. Ну, не этого, конечно, а того, живого и уверенного в себе. Думал ли он, тряся у моей спины пистолетом, что стоит значительно ближе к смерти, чем я?

Нет, не думал. А уж о том, что умрет, если можно так сказать, спасая меня, даже и не подозревал. И слава богу, потому что узнай он, что должен умереть моей смертью, не задумываясь пристрелил бы меня там, в подъезде.

Не испытав никакого удовлетворения, я покинула покойного и отправилась взглянуть в прозрачные (лаза Алисы. Кто она, враг или друг, хотела я прочесть в этих глазах. Лишь сейчас я поняла, как дорога мне эта бронзовая статуэтка с куриными мозгами.

"Ну почему, почему я переоценила ее возможности? — галопируя за Марусей по ступенькам вверх, думала я. — Неужели не ясно, что Алиса неспособна на преступление. Она неспособна на него хотя бы потому, что напрочь лишена самостоятельности.

Даже удивительно, как она сообразила завести любовника. Наверняка кто-то надоумил. Но кто? Не Ольга же".

Я надеялась, очень надеялась получить ответы на все вопросы сегодня, потому что уже знала, что Алиса останется жива, поскольку ликера выпила мало. Врач уверял, что она пришла в себя и самочувствие ее вполне сносно.

Содержимое нашей сумки подействовало на медсестер магически, и мы с Марусей беспрепятственно проникли в палату интенсивной терапии.

Алиса лежала, опутанная какими-то трубками, делающими ее похожей на космонавта. Лицо безжизненно и желто. Маруся бегло глянула на несчастную, сказала: «Порядок!» — и побежала предлагать врачам свою помощь. Точнее, мою помощь, поскольку, когда речь заходит о кошельке, Маруся становится тверже скалы.

Я осталась в палате, не в силах оторвать глаз от лица Алисы. В душу мою закралось сомнение. Я не могла поверить в оптимизм врачей — так безжизненно выглядела моя подруга.

«Чувствует себя вполне сносно? Да жива ли она? — с болью в сердце гадала я. — И давно ли врачи к ней подходили?»

Захотелось бежать в коридор и бить тревогу, но сомнения разрушила сама Алиса. Она приоткрыла глаза и сквозь ресницы взглянула на меня. Я вспомнила реакцию Клавдии и испугалась, что окончательно добью бедняжку своим воскрешением, но Алиса улыбнулась и еле слышно произнесла:

— Со-ня… Со-неч-каа…

— Да, да, — встрепенулась я и схватила ее за ру — Говори, говори…

— Я знала, что первой увижу тебя.

Я обрадовалась и в умилении залепетала:

— Да, да, я очень спешила…

Алиса судорожно глотнула воздух и неожиданно спросила:

— Сонечка, расскажи мне, как тут?

«Вот те на. Где „тут“? Что она имеет в виду?» — внутренне насторожилась я.

— Ты уже видела ангелов? — продолжала интересоваться Алиса.

— Ангелов? — тупо переспросила я.

— Да, Сонечка, ангелов. Какие они, ангелы?

— Ах, ангелы, — еще тупее обрадовалась я. — Ангелы… Ну это такие прекрасные юноши… с большими крыльями. Точь-в-точь как тот, которого мы в детстве каждый день видели из окна.

Напротив бабушкиного дома на Васильевском была католическая церковь с ангелом на куполе. Просыпаясь, я каждое утро бежала к окну и смотрела на его засиженные воронами крылья.

Алиса еле заметно улыбнулась и спросила:

— А когда я увижу их?

— Ангелов?

— Да, ангелов.