Почем фунт лиха

Я совсем не знала, что ответить, потому что от волнения туго соображала, но в этот момент дверь распахнулась и в палату ворвалась Маруся. Алиса с удивлением посмотрела на нее:

— Маруся, и ты здесь?

— Ну да, а где же мне еще быть, когда ты такой номер выкинула? — заявила Маруся.

— А как же это с тобой случилось? — опечалилась Алиса.

— Что «это»? — не поняла Маруся.

Я украдкой шепнула:

— Она думает, что мы все на том свете. Не стоит ее разочаровывать, а то она придет в ужас, узнав, что я воскресла.

— Да, это ее добьет, — шепотом согласилась Маруся и уже громко засюсюкала:

— Все хорошо, дорогая, а вот сейчас врачик придет.

— И врач тоже здесь? — неприятно удивилась Алиса.

На лице ее было написано: «Что же это такое, стоит только мне умереть, как и все сразу туда же».

— Почему она еле ворочает языком? — спросила меня Маруся.

— Надо было тебе попробовать вчера орехового ликера, тогда и узнала бы, почему. Лучше скажи, что говорит врач. Как он оценивает ее состояние?

— Ты же слышала: как вполне сносное.

— Господи, что же тогда, по его мнению, несносное?

— Ты забыла, это реанимация.

Пока мы с Марусей перешептывались, Алиса смотрела на нас, но, видимо, плохо соображала. Вскоре она закрыла глаза и заснула. Мы вышли из палаты.

— Куда ты теперь? — спросила Маруся, протягивая мне длинный список лекарств, необходимых для лечения Алисы.

— Сначала по аптекам, потом домой, — ответила я. — Если можешь, пошли со мной.

— Конечно, пойду. Не бросать же тебя одну. Мне в аптеке тоже кое-что нужно. К черту буфет. Возьму отгул.

Отправились по аптекам. Маруся при этом пользовалась моим кошельком, как своим. Хотя пример неудачный. Пользуйся она своим кошельком, была бы значительно скупее.

Набрав лекарств, мы, усталые, отправились ко мне домой.

Комнатное растение Алиса, лежащая в реанимации, — противоестественное зрелище. Такое (не дай бог, конечно) больше подошло бы Нелли, любительнице быстрой езды, или мне, ведь я, как выяснилось, и дня прожить не могу без какого-нибудь на меня покушения. Даже Маруся легко могла попасть в эту палату от сексуального истощения, пьянства или обжорства. А вот Алиса явно пострадала без всякой вины.

Погруженная в эти мысли, я совсем потеряла чувство реальности и в свой собственный двор ворвалась как ни в чем не бывало, словно не меня здесь пышно хоронили десять дней назад. Маруся, похоже, тоже не врубилась, иначе не стала бы задавать глупых вопросов типа: почему соседи на твое приветливое «здрасте» отвечают полным остолбенением?

Я же находилась в таком состоянии, что даже и этого не заметила. Просветил нас Аким, позвонивший в дверь через десять минут после того, как я, под прикрытием Маруси, смело ворвалась в собственную квартиру и бросилась шарить по углам в поисках злодеев и злоумышленников.

Аким позвонил, я открыла. Увидев стоящего на пороге соседа с открытым ртом и выпученными глазами, я обрадовалась:

— Очень вовремя, проходи.

Аким, вместо того чтобы проходить, попятился, схватился за голову и взвыл:

— Уже! Пришла! Так рано?

Не подозревая, что в виду имеется белая горячка, а не я вовсе, я рассердилась и возмутилась:

— Почему это рано?

— Потому что всего три дня пью, — честно признался Аким.

Я сказала, что, конечно, благодарна ему за такую откровенность, но это меня не касается. Во всяком случае, не до такой степени, как то, почему в кранах нет воды.

Аким слегка пришел в себя и доложил, что воду он перекрыл самолично, ведь любил покойную при жизни и потому боялся за ее имущество после смерти. Тут только я сообразила, в чем дело. Я втащила Акима в прихожую, закрыла дверь и клятвенно заверила, что произошло недоразумение.

— Жива, несмотря на пожелания многих, — категорично заявила я и заставила Акима потрогать меня рукой, пока он не начал задавать вопросы про ангелов.

Он пощупал меня сначала с опаской, потом уже с удовольствием и заключил:

— Теплая.

— Вот именно! — подтвердила я. Аким улыбнулся.

— А соседи глазам своим не поверили.

— Ничего, скоро перестанут сомневаться, — свирепо пообещала я.

За что мне нравится Аким? Он никогда не задает лишних вопросов. Выяснив, что я достаточно жива, он сразу помчался за чемоданчиком. Через двадцать минут из всех кранов бежала вода, а сам Аким, сокрушая неприступную Марусю (при виде любого мужчины она приобретала именно такой вид), поражая ее своим блестящим умом и тонкой интеллигентностью, философствовал на тему: нужна ли борьба с криминалом в тяжелых условиях демократии. Традиционная водка «Абсолют» очень его при этом вдохновляла. Оказалось, что Марусю тоже весьма интересует эта тема, поскольку у ее буфета появилась вторая «крыша». Причем вторая «крыша» обходится значительно дороже первой, а дороже — это не всегда лучше. Причем эти обе «крыши» забирают так много, что у Маруси стали появляться сомнения: что хуже — рэкетиры или самые обычные воры.

— Неужели воры стали бы лазить в мой буфет каждый день? — консультировалась она у Акима.

— Не думаю, — глубокомысленно ответствовал он. — Каждый день вряд ли.

— А «крыша» порой и по два раза в день наведывается, — пожаловалась Маруся.