Почему Боуи важен

«The Laughing Gnome» легко проигнорировать как набитую шутками озорную историю, но, как мы уже заметили, Боуи не чурался каламбуров и в серьезных композициях. Песня «Rubber Band», возможно, и легкомысленная, но «Maid of Bond Street», тоже построенная на игре слов, вовсе не призвана позабавить слушателей. Далее последовала песня «Space Oddity», которая как будто бы и намекает на «2001 год: Космическую одиссею»[41] (имя Дэвид Боуи даже звучит как пародия на имя главного персонажа фильма Дэйва Боумэна), но далека от комедии, а затем «Aladdin Sane» со скрытым признанием «A Lad Insane»[42]. Фотография на обложке пластинки Low образует визуальный каламбур с фразой «low profile»[43]. Песня 2003 года «New Killer Star» обыгрывает произношение слова «nuclear» Джорджем Бушем-младшим[44], но она вовсе не шутливая и открывается образом «огромного белого шрама» на месте Всемирного торгового центра в Нью-Йорке.

В 1997 году Боуи сознательно вернулся к теме «ворчливых гномов» в песне «Little Wonder», в тексте которой используются имена семи гномов, а название, в зависимости от контекста, предусматривает два толкования: «ничего удивительного» и «маленькое чудо». Игра слов в творчестве Боуи, таким образом, – не повод пренебрегать той или иной его песней как бессмысленным кафешантанным куплетом. В действительности мощный заряд двойных смыслов в песне «The Laughing Gnome» можно рассматривать даже как призыв глубже вчитаться в ее текст, словно вникнуть в наполненный символами сон. В конце концов, «gnomic» по-английски – это не только «связанный с гномами», но и «причастный некоему тайному знанию». Это приводит нас к «девочке с волосами мышиного цвета» из песни «Life on Mars». В 2008 году Боуи назвал ее «аномической[45] (не „гномической“) героиней». Он понимал, что это слово можно трактовать по-разному.

Если мы признаем, что песню «The Laughing Gnome» можно воспринимать серьезно, то брат гнома, которого рассказчик обнаруживает утром сидящим на своей кровати, станет ключом к ее дальнейшему толкованию. Дэвиду Джонсу неоднократно случалось просыпаться и обнаруживать в своей комнате брата Терри, возвратившегося из очередных странствий. Терри было десять лет, когда он впервые появился в доме Джонсов на Стэнсфилд-роуд в Брикстоне, но после переезда семьи в Бромли в 1953 году Терри, сын Пегги, ненавидевший Джона Джонса, не жил с ними. В июне 1955 года он вернулся и занял комнату рядом с комнатой Дэвида на Плэйстоу-гроув, а в ноябре уехал на три года служить в военно-воздушных силах. Терри приехал обросшим и в неустойчивом психическом состоянии, и Пегги объяснила ему, что он не может остаться, поскольку комнаты в задней части дома объединены в одну, а значит, для него нет места. В результате Терри переехал в Форест-хилл, но по-прежнему регулярно приезжал на автобусе в Бромли, чтобы повидать Дэвида. Он уже тогда оказывал огромное влияние на младшего брата, помогая ему, по словам Питера и Лени Гиллманов, «открыть новый мир за пределами унылых пригородов». Он брал Дэвида с собой в джаз-клубы Сохо, дал ему почитать роман Джека Керуака «В дороге» и поощрял его занятия саксофоном. «Я души не чаял в Дэвиде, – говорил Терри впоследствии, – и он отвечал мне тем же». В следующие десять лет Терри периодически оказывался то на Плэйстоу-гроув, то в местных психиатрических больницах. У него развивалась шизофрения.

В феврале 1967 года Дэвид и Терри – оба уже взрослые – отправились пешком в Bromel Club на концерт Cream. «Я был очень обеспокоен, – вспоминал позже Боуи, – потому что музыка плохо на него подействовала. Его болезнь была чем-то средним между шизофренией и маниакально-депрессивным психозом <…> Помню, что мне пришлось отвести его домой». Согласно биографии Бакли, после концерта Терри «стал скрести руками дорогу».

«Возможно, он увидел трещины в асфальте и выбивающиеся из них языки пламени, как будто из преисподней. Боуи был страшно напуган <…> видеть кого-то столь близкого в состоянии одержимости было ужасно». По словам Бакли, он «испугался, что и его рассудок может раздвоиться». Собственные воспоминания Боуи, как мы увидели выше, не столь патетичны, однако в другом интервью, с сухостью, позволяющей предположить, что он весьма аккуратно подбирал слова, он признал: «Человек заставляет себя пройти через такой психологический стресс, стараясь избежать угрозы сумасшествия, что приближается именно к тому, чего боится. Из-за несчастья, которое у нас в роду, особенно по линии моей матери <…> я очень страшился этого». От душевной болезни страдала и его бабушка Маргарет, и тети Уна, Норма и Вивьен. Случай с Терри стал для Боуи болезненным ударом, хотя стоит заметить, что его двоюродная сестра Кристина назвала это происшествие «неудачным кислотным трипом», а историю о безумии в семье – очередной «вракой» Дэвида. «Это просто неправда», – сказала она Фрэнсису Уотли в 2019 году.