Почему Боуи важен

У витрины останавливается второй зритель, потом третий. Голос Боуи набирает силу, и на экранах появляются следующие строки. «ВСЕ, – слово расплывается и искажается, – ВЕЩИ, КОТОРЫЕ СОСТАВЛЯЮТ МОЮ ЖИЗНЬ. МОИ ЖЕЛАНИЯ. МОИ НАСТРОЕНИЯ. МОЕ МЕСТО ЗДЕСЬ». Вид на Нью-Йорк с высоты птичьего полета: «Второй авеню уже не видно», – поется в песне. У витрины уже собралась небольшая толпа. «НЕ О ЧЕМ ЖАЛЕТЬ», – поет Боуи, а зрители пристально смотрят на фотографию Земли из космоса, которую он им показывает. «Это нигде, но я здесь, – продолжает он и заканчивает: – НО ЕЩЕ НЕ СОВСЕМ»[210]. Короткий кадр с самим Боуи – картинка с обложки коллекции синглов 1993 года – выглядит как визуальная подпись; потом трясущиеся кадры ручной камерой: ракета по дуге взлетает в небо, а затем опускается. Картинка нечеткая, но мы можем догадаться, что это съемки полета «Аполлона-11» на Луну в июле 1969 года, который послужил источником вдохновения для «Space Oddity». Мы оглядываемся в прошлое, на то время, когда он еще только становился звездой. Экраны ненадолго становятся кроваво-красными – цвета Марса, – а потом снова голубыми. Толпы у витрины уже нет.

Это последнее, юбилейное послание как нельзя лучше определяет и соединяет разрозненные пути, по которым Боуи не успел пройти до конца: песня из мюзикла адаптируется к новым целям и сливается с Blackstar, связывая концы нитей. Боуи снова становится Ньютоном – телевизионный магазин называется Newton Electrical, а множество телеэкранов напоминают нам о сцене из «Человека, который упал на Землю», – но он вновь входит и в роль майора Тома, потерянного в космосе астронавта, посылающего свое последнее сообщение на Землю. Здравствуйте еще раз, «Space Oddity», саундтрек к лунной миссии 1969 года, и «Ashes to Ashes» («До меня дошли слухи из центра управления полетом… о, нет, не говори, что это правда»[211]). Еще одно прощание с героем старой песни. Передача сообщений через телеэкраны весьма уместно напоминает нам о фильме «Луна» – Боуи как искусственный интеллект, – а текстовый диалог на экране активно используется и во втором фильме Данкана Джонса «Исходный код», где мертвецу дается дополнительное время на одну последнюю миссию, и он использует эту возможность, чтобы позвонить своему отдалившемуся отцу.

Итак, опять здравствуй и прощай, Дэвид Боуи: песня «No Plan» еще раз делает его бессмертным, теперь в виде чистой энергии и голоса, который без особого пафоса может появляться в самых обычных местах, говорить с простыми людьми и продолжать еще долго звучать после физической смерти Дэвида Джонса. Он продолжает существовать, как становится понятно из клипа «Blackstar», через своих слушателей, восхищенно внимающих его посланию, на время собравшись в его сияющем храме и расходясь после окончания песни. В этом случае, однако, фанатами Боуи становятся не только его молодые поклонники, но и множество случайных прохожих разного возраста и цвета кожи, собранные им во временное сообщество. Они – фанаты через год после его смерти, они представляют всех нас, продолжая нести горящий факел и сохраняя ему жизнь. Он присутствует в своем отсутствии, в своей новой форме: теперь мы, строго говоря, можем называть его Дэвид Боуи, как светило, закрытое затмением, но все еще сияющее во мраке.

Снова появляется «синяя птица» из клипа «Lazarus» цвета телевизионного экрана – «голубой, голубой, цвета электрик»[212], как Боуи описывал его в песне «Sound and Vision» сорок лет назад, – и она наконец свободна. Виды Второй авеню, отсылка к мюзиклу «Lazarus» (его показывали в театральном зале, расположенном между Второй авеню и Боуэри) и в широком смысле к принявшему Боуи Нью-Йорку, транслируются на улице его родного Лондона – рядом с магазином мы видим указатель: Фоксгроув-роуд. Здесь, в лондонском районе Бекенхем, они с Мэри Финниган жили в 1969-м, и именно там он написал «Space Oddity». На самом деле съемки проходили в другом месте, и указатель Фоксгроув-роуд появляется в кадре преднамеренно.

Последний клип Боуи был снят в помещении прачечной на Эндуэлл-роуд в юго-восточном районе Лондона, Брокли. На стене рядом с несуществующим магазином телевизоров все еще остается реклама: «Чистота семь дней в неделю». Я мгновенно узнал это место. Я жил на этой улице с 2000 до 2007 года и проходил мимо этой прачечной почти каждый день.

Конечно же, это чистое совпадение. В этом не могло быть ничего предумышленного. Но в данном случае логика меня не интересует – осталось только чувство неумолимой судьбы. Я провел целый год глубоко погруженным в жизнь Боуи, побывав во всех его старых пристанищах: от Брикстона до Бромли, от Бекенхема до Берлина и от Лозанны до Нью-Йорка. И вот теперь, в свой семидесятый день рождения, он наконец пришел ко мне домой. Все кончилось хорошо. Прекрасное окончание важной главы в моей жизни.

Но Дэвид Боуи, конечно, останется.

Заключение: Дэвид Боуи – наследие