Почему хорошие люди совершают плохие поступки

В 1710 году Готфрид Лейбниц опубликовал свою «Теодицею». В этой книге он приводит следующий аргумент: истины рациональной философии и богословия не противоречат друг другу. Таким образом, зло существует, потому что каждая структура будет содержать изъян, и будет менее совершенна, чем ее Творец. Наличие зла помогает сделать возможным присутствие добра, сделать его более заметным, когда оно появляется. Этот мир, каким бы чудовищным временами он ни был, все же есть «лучший из всех возможных миров». По той причине, утверждает Лейбниц, что это сохраняет свободу Бога и не ограничивает Творца, мы также наделены свободой и тем самым несем ответственность за выбор и за те последствия, которые нам кажутся злыми. Создать мир без человеческой свободы означало бы отнять у нас способность к нравственности, поэтому мир, как он есть, наилучшим образом служит нам, со своим призывом к правильному знанию и правильному выбору. Такова теодицея философов и ученых, возлагающих особые надежды на образование и рациональный самоанализ, чтобы лучше понять сложности выбора и последствий, и на научное знание для более гармоничного взаимодействия с неотвратимыми законами природы.

Возвышенные воззрения Лейбница оспаривает Франсуа-Мари Аруэ, известный более как Вольтер. 1 ноября 1755 года, в День всех святых, когда в Лиссабоне верующие собрались на мессу, разразилось страшное землетрясение, которое сровняло с землей церкви и унесло с собой около 30 тысяч душ, погибших во время богослужения. Под впечатлением этой катастрофы Вольтер пишет своего «Кандида». Главный герой, давший имя произведению, – простак, которому хватает искренности говорить правду, столкнувшись с лицемерием и фарисейством. В кругосветном путешествии человеческого страдания его сопровождает некий д-р Панглосс, воплощение оптимизма Лейбница. Посреди бедствий, следующих одно за другим, д-р Панглосс не перестает глубокомысленно возвещать, что этот мир – «лучший из всех возможных миров». Кандид в конце повествования возвращается к простой жизни, к скромному признанию тайны нравственного и природного зла и решимости возделывать свой собственный сад и тем самым поменьше досаждать своим соседям.

Давайте взглянем и на три современных текста, посвященных предмету темной божественности: это пьеса «Джей Би (Иов)» Арчибальда Маклиша, книга «Ответ Иову» Юнга и статья «Градации зла» Рона Розенбаума.

Персонаж стихотворной драмы Маклиша в ответ на вопрос, есть ли кто в наши дни, выступающий в роли Иова, говорит:

Миллионы и миллионы людей,
Забитых, униженных, сломленных,
Сожженных, на плаху посланных.
За что? За бога иного, за мысли,
За то, что кожа ваша не та,
За то, что нос не тот, что глаз разрез не тот,
И ночь вы выбрали для отдыха не ту,
И спать легли вы в городе не том…
Лондон, Дрезден, Хиросима…[122]

Джей Би – современный бизнесмен, к которому жизнь всегда была повернута солнечной стороной: жена, машина, дети, дом в престижном пригороде, и вдруг… все пропало. Он тоже занимает свое место в длинной очереди ропщущего человечества, которая начинается далеко не с причитаний Иова: «Если Бог – Бог, тогда Он не добр, / если Бог добр, Он не Бог»[123].

Его жена Сара поддерживает воображаемый контракт:

Бог не дает просто так все это:
Хороший дом, хорошую еду,
Отца, мать, братьев и сестер.
И нам за все придется заплатить.
Если мы сделаем то, что причитается с нас,
Он сделает то, что причитается с Него[124]

.

Лучше и не скажешь! Вот оно – quid pro quo, «ты – мне, я – тебе», контракт заключен, и мы уже поймали Бога за бороду! Джей Би, который тоже попался на эту удочку, теперь должен и признавать свою вину, раз у него все пошло наперекосяк. «У нас нет другого выбора, только быть виновными. Бог немыслим, если мы невиновны».

Автор, наш современник, также выводит на сцену и современных «утешителей». Один за другим они предстают перед нами: фундаменталист, фрейдист и марксист. Первый видит решение проблемы в традиционном ключе: грешник, оказавшийся перед лицом непостижимого бога-тирана; спасение – исключительно в приниженном покаянии. Второй понимает зло как невроз, вполне излечимый многочасовым лежанием на кушетке в кабинете психоаналитика. Третий усматривает корень всех бед в общественной несправедливости, видя в революции единственную эсхатологическую надежду.