С точки зрения психологии, эту женщину, несомненно, обвинили бы в неуверенности в себе и искали бы причины ее тревоги в неблагополучном детстве. В психологической теории тревога рассматривается либо как воспоминание о некоем трагическом событии, либо как сигнал о том, что устои эго
находятся на грани краха, поскольку оно оказалось в ловушке между противоречивыми требованиями суперэго и ид (бессознательной частью психики). Согласно Фрейду и последующим психологическим теориям, невротической тревогу делает тот факт, что она рассеяна, расплывчата и не имеет ясной цели. Но если мы передадим речь этой женщины буквально, ее тревога имеет совершенно определенную установленную цель и абсолютно социальный характер: она нуждается в признании, но борется с противоположным императивом поддержания независимости своего партнера и своей собственной, потому что неспособность сделать это фактически поставит под угрозу ее статус в отношениях. Хотя признание и независимость стали важнейшими чертами социальных взаимодействий, они тянут участников в противоположных направлениях. Таким образом, тревогу можно рассматривать здесь как результат противоречия между требованием признания и угрозой, которую такое требование, по-видимому, представляет для независимости; между экономическим взглядом на личность, в котором личность должна быть стратегическим победителем во взаимоотношениях, с одной стороны, и желанием проявить себя агапическим образом (бескорыстно беспокоясь о благополучии других людей), с другой стороны, без экономического расчета, регулирующего обмен. Женщины, которые «чрезмерно влюблены», по сути своей виновны в непонимании экономического исчисления, которое должно управлять отношениями, и в неправильном управлении императивом независимости, подчиняя его императиву заботы и признания. Я полагаю, что это противоречие — между независимостью и признанием — ответственно за создание новой структуры неуверенности в себе.От самовлюбленности к самобичеванию
В романе Джейн Остин «Разум и чувство» (1818 г.) Элинор приходит к пониманию того, что Уиллоби, неутомимый поклонник ее сестры Марианны, не собирается жениться на ней, а позже Элинор узнает, что он уже был с кем-то обручен в то время, когда Марианна считала его своим женихом.
Она не сомневалась, что между Уиллоби и Марианной существовала своего рода помолвка, и ей было столь же очевидно, что Уиллоби это тяготит, поскольку как бы Марианна ни тешила себя иллюзиями, она
не могла объяснить такое поведение ошибкой или недоразумением. Это можно было объяснить лишь глубокой переменой чувств. Ее негодование было бы еще сильнее, не стань она свидетелем того смущения, которое, казалось, говорило о его осознании собственного проступка, и помешало ей поверить, что он настолько беспринципен, что с самого начала лишь играл чувствами ее сестры, без какого-либо честного намерения, о котором следовало бы разузнать[359].