Почему любовь ранит? Социологическое объяснение

Здесь повествовательная структура предвосхищения явно сформирована жанром эксцентричной комедии, в которой неприязнь и конфликт являются психологическими и повествовательными предвестниками истинной любви. Таунсенд описывает, как конкретная повествовательная формула — романтическая комедия — пробуждает надежды о том, что «проблемы» будут преодолены в момент прозрения. Именно проекция личности в этих повествовательных сценариях объясняет их способность порождать ожидания и предвкушение, а также активизировать мечты и включать воображение. Это, в свою очередь, перекликается с общим утверждением о том, что фильмы и кинематографическая культура не изображают повседневные отношения реалистично, что они вселяют большие надежды, что они, как правило, пренебрегают воспроизведением проблем, предлагают повествовательные формулы, в которых любовь торжествует вопреки всему, и, наконец, порождают разочарование. Действительно, как утверждает Рейнхарт Козеллек, модернизм характеризуется увеличением расстояния между реальностью и стремлениями[511], что, в свою очередь, порождает разочарование и делает его постоянным явлением в современной жизни. Рассматриваемое таким образом современное воображение становится кодексом для «завышенных ожиданий» и разочарования. Воображение изменило и повысило пороговый уровень ожиданий женщин и мужчин относительно желательных качеств партнера и/или перспектив совместной жизни. Поэтому теперь оно сопряжено с переживанием разочарования, печально известным слугой воображения и, особенно в сфере любви, основном источнике страданий.

Разочарование как культурная практика

Социобиологи, панглоссы (Панглосс в повести Вольтера «Кандид» — учитель Кандида, философ и оптимист) нашего времени объяснили бы связь воображения и разочарования как результат неизбежных биологических механизмов, которые служат более возвышенным эволюционным целям. Как мы уже отмечали в главе 5, во время любви мозг выделяет различные химические вещества, которые вызывают эйфорию и склонность предаваться мечтам о другом человеке[512]. Поскольку эти вещества остаются в организме ограниченный промежуток времени (до двух лет), романтические фантазии и эйфория вскоре преобразуются либо в спокойную привязанность, либо в то, что некоторые переживают как разочарование. Возможно, более распространенная точка зрения предполагает, что любовь в большей степени, чем другие чувства, должна неуклонно справляться с присутствием другого в институционализированных, рутинных рамках и переходить от интенсивности к непрерывности, от новизны к близкому общению, тем самым делая «разочарование» экзистенциально присущим опыту любви.

Я утверждаю, что разочарование в партнере, в жизни, в отсутствии страсти — это не только частный психологический опыт или проявление предопределенности гормонов, но и господствующий эмоциональный стереотип. Вот как Маршалл Берман рассматривает разницу между современной личностью и личностью прошлого: «Человек, вся будущая жизнь которого уготована ему при рождении, который пришел в этот мир только для того, чтобы заполнить ранее существовавшую нишу, будет, вероятно, гораздо менее разочарован, чем человек, живущий в условиях нашей современной системы… где пределы амбиций не определены социально». Это происходит потому, что, хотя «членство в жестко организованном обществе может лишить человека возможности реализовать свои особые таланты, оно дает ему эмоциональную безопасность, которая почти неведома нам»[513] (курсив мой. — Автор). Современным отношениям не хватает эмоциональной безопасности, иначе говоря, они всегда на грани разочарования.

Более того, не только само разочарование является современной особенностью любви, но и его предвкушение. Как говорит главная героиня сериала «Секс в большом городе» (Sex and the City): «Каждый раз, когда мужчина говорит мне, что он романтик, мне хочется кричать. Все это означает, что у мужчины романтический взгляд на вас, и, как только вы становитесь реальной и перестаете вписываться в его фантазии, он теряет к вам интерес. Вот что делает романтиков опасными. Держитесь от них подальше»[514]. Предвкушая чужое (или собственное) разочарование эта героиня показывает свой современный характер, отличаясь от Эммы Бовари именно в этом аспекте.

Я предполагаю, что для того, чтобы мечты и воображение разочаровывали, они должны быть определенным образом связаны с реальностью, я имею в виду, что должны существовать особенные способы — и трудности — для перехода от воображаемого к действительному.