Почему мама хочет напиться

К тому времени, когда суп Бардо был готов, Питер и Джейн уже катались по полу, держась за животы и трагично заявляя, что они вот-вот умрут от голода, в то время как Луиза огрызалась на детей старшего возраста (Цедрик, Ниссьен, Иделиса и Ковентина – не уверена, кто из них кто), чтобы те отошли от планшетов и не отравляли свои умы и тела этими токсичными смертоносными излучениями, исходящими от электроники. Младенец Борей испускал постоянный поток ядовитых газов, заполняя ими всю комнату. Он визжал и возмущенно отбивался от решительных попыток Луизы сунуть ему в лицо грудь, а Ойлель, совсем малышка, дважды насрала прямо на пол. «Мы очень стараемся следить за жестами ее тела, чтобы предугадать, когда ей захочется покакать. Сейчас вот не успели… Видишь ли, ей не нравится носить подгузники, но в следующий раз она обязательно даст нам знать, когда захочет в туалет. А может быть и нет. Тогда она просто выползет на улицу и покакает там, как и ее брат Ниссьен. Все, как задумала природа». Черт побери. Мало того, что мелкая срет на пол, так еще и подросток вот-вот наложит кучу мне во дворе? И кто будет за ним убирать? Меня и так мутит, когда приходится отскребать с земли собачье говно, так что я совершенно не горю желанием убирать за Ниссьеном, который решает самовыразиться, отвергая буржуазные ужасы туалетов, и СРЕТ У МЕНЯ, БЛИН, В САДУ!

Бардо поставил на стол мою самую лучшую кастрюлю Le Creuset, до краев наполненную какой-то непонятной жижей.

«Похоже на говно», – объявил Питер. «И воняет как говно!» – добавила Джейн.

«Дети, не будьте такими грубыми, – сказала я, хотя в глубине души согласилась с ними. – Знаешь, Луиза, то есть Амарис, наверное, на нас всех не хватит. Суп выглядит восхитительно, но тогда нечего будет есть вечером. Лучше мы съедим спагетти. Нет, нет, все в порядке, мы привыкли к токсинам».

Может быть, я смогла бы смириться с отвратительным месивом, подгоревшем на моей кастрюле… но черных полумесяцев грязи (хорошей грязи или плохой) под ногтями Бардо мне хватило, чтобы растерять последние остатки вежливости.

После обеда Луиза сказала: «Боже, Эллен, я так устала! Мы были в дороге три дня, а сегодня нам пришлось очень рано вставать, чтобы добраться сюда к полудню и вместе пообедать. Можно я приму ванну?»

Очень сомневаюсь, что горячая ванна соответствует экологическим требованиям Луизы, но у меня не было иного выбора, кроме как сказать сквозь стиснутые зубы: «Да, конечно. Я принесу тебе полотенца».

«Ты такая добрая, – прошелестела Луиза, – Бардо, ты хочешь присоединиться ко мне? Эллен сможет присмотреть за детьми, да ведь, Эллен? Борей все равно сейчас уснет, и Ойлель, скорее всего, тоже, так что сильно напрягаться не придется».

Нет. Совсем не придется напрягаться, всего лишь счищать слизь со всех поверхностей на моей кухне и мыть ВСЮ посуду, ВСЕ разделочные доски и ВСЕ ножи, которые можно было найти на кухне (без них, конечно же, Бардо не мог произвести свой кулинарный шедевр Муть Де Слизье), а теперь еще и присматривать за восемью детьми, из которых одна любит срать на пол. Раз плюнуть.

Перед тем как Луиза выскочила за дверь, она остановилась, чтобы посмотреть, как я ставлю тарелки в посудомоечную машину. «Надеюсь, ты не очень часто ею пользуешься, Эллен, – прохрипела она, – она расходует так много воды и электричества; это очень плохо для окружающей среды».

Два часа спустя Луиза и Бардо соизволили вылезти из ванны, при этом они совершенно не выглядели опрятнее. Зато они благоухали моим роскошным маслом для ванны Penhaligon, которым я сама себе не разрешала пользоваться – берегла для особого случая. Дети сидели перед телевизором в полном оцепенении – я разрешила Питеру и Джейн включить самую бессмысленную, раздражающую, писклявую программу, лишь бы только они не приходили в кухню и не раздражали меня. Кстати, несмотря на огромное количество чечевицы, которую дети Луизы съели за обедом, по крайней мере, никто из них до сих пор не обосрал мне дом.

Луиза тут же выключила телевизор, вызвав яростный рев у Питера и Джейн, плюхнулась на диван и сняла майку.

– Кто хочет молочко, детки? – весело прокричала она. – Кто первый?

Мы с Питером и Джейн изумленно вытаращились на самого старшего, которого вроде зовут Цедрик, восьмилетнего кабанчика, который присосался к сиське Луизы. За ним последовала и остальная стая.

– Не стесняйтесь, дети! Вы тоже можете попробовать, если хотите, – игриво крикнула Луиза, глядя на Питера и Джейн, – молоко абсолютно натуральное!

Бледные и дрожащие, мы попятились из комнаты. Даже Джейн на этот раз потеряла дар речи, хотя я боюсь, что попозже она придумает пару-тройку едких комментариев.