Почему мама хочет напиться

Когда мы вернулись домой, Саймон с пустыми глазами встретил меня в дверях, держа на расстоянии вытянутой руки возмущенно вопящего Борея (я не разрешила Луизе взять его, так как у них не было автокресла, а позволить ребенку ехать у нее на руках было опасно).

«Мы идем в паб», – сказал мне Саймон, сунув Борея (как он отвратительно вонял) в любящие руки его матери.

Сэм, спаситель наш, пригласил Питера и Джейн на ночевку. «Дети собрали свои вещи и даже обулись сами до того, как я успел разрешить им пойти к Сэму», – сказал Саймон.

Мы рассказывали друг другу об ужасах своего дня, одновременно заглушая боль прекрасной, любимой, животворящей выпивкой.

– Она решила не покупать органический кофе в супермаркете, потому что он, видите ли, «средненький». Потом она потащила меня в магазин экологически чистых продуктов питания, где схватила непонятный птичий корм по конской цене, а на кассе «спохватилась», что забыла свой кошелек. Ведь она всегда просто обменивается товарами с друзьями и так отвыкла пользоваться деньгами! Кому пришлось за все это платить? Конечно мне!

– Они преследовали меня по пятам! Они пошли за мной в сарай. Мой сарай! Даже Питер и Джейн не заходят в мой сарай.

– Ну, дорогой, это потому, что в твоем сарае темно и он воняет. А еще ты напугал их, что там водятся венесуэльские вампирские белки, которые любят кровь маленьких детей.

– А потом они начали трогать мои инструменты. В моем сарае! А потом этот маленький, как его там? Не младенец, а тот, который вечно сопливый?

– Ойлель. Это плоды лона твоей сестры, милый, ты должен помнить их имена.

– О господи, не напоминай о лоне моей сестры после того видео с родами. Ну, и тот сопливый уселся на корточки и попытался нагадить прям там. В моем сарае!

– Ох, кошмар! Это существо вчера и на кухне насрало, мне его даже больше не жалко. Это вообще девочка или мальчик?

– Понятия не имею, боюсь подходить поближе, чтобы рассмотреть. Представляешь, гребаный Пидро рассматривал мои инструменты и даже не заметил, что творят дети, а самая старшая девочка…

– Ковентина.

– Как ты помнишь все имена?

– Я целый год слушала, как Тилли сказала Милли, так что Милли сказала Кэти, а потом Кэти сказала Люси, и тогда Люси сказала Софи, а потом Софи сказала, что Тилли и Милли должны сделать то да се, а потом Люси расплакалась, что было глупо с ее стороны, и Кэти сказала, что ей все равно, а потом Софи сказала Тилли, затем Милли и… мне продолжать? А потом нужно выяснить, кто все эти дети, чтобы случайно не пригласить заклятых врагов и позвать правильных Тилли, Милли, Софи, Кэти и Люси на день рождения.

– Их всех зовут Тилли, Милли, Кэти, Софи и Люси?

– Нет, милый, не глупи. Там же еще есть Оливия. И, конечно же, Поппи. Ай, неважно, что там с тем сопливым мелким сруном?

– А, да, самая старшая…

– Ковентина.

– Ковентина увидела мой полный ужаса взгляд и пар, выходящий из моих ноздрей, схватила брата и потащила наружу – и он насрал во дворе. Уж лучше там, чем в моем сарае. А потом Пидро спросил, не буду ли я возражать, если он позаимствует торцовочную пилу. Я спросил, зачем, а он ответил, что ему надо что-то там доделать у себя в горах! Понимаешь, он пытался в прямом смысле стащить МОЮ пилу, Эллен!

– А что все-таки с говном во дворе?

– Ковентина достала пакеты для собачьих какашек и все убрала. Она, кажется, вполне нормальная. Она мне нравится. Я поймал ее с Питером и Джейн, когда они совершали набег на холодильник в поисках чего-нибудь вредного. Они все вместе поедали сосиски! Я спросил ее насчет безглютеновой веганской диеты, а она, тяжело вздохнув, сказала, что не хочет говорить об этом и потянулась за очередной сосиской.

– Ура Ковентине! Скорее всего, она изменит свое имя на Сьюзен и станет биржевым маклером, просто чтобы позлить родителей.

На самом деле было приятно снова куда-то выйти с Саймоном, ведь обычно, если я предлагаю пойти куда-нибудь, он начинает ворчать, как старый дед, что слишком устал или что на улице слишком холодно или идет дождь, или произносит свое коронное «Ну зачем нам куда-то идти? Там будут люди!» Раз уж его сестрица смогла вытолкать его в мир людей, то это многое говорит об ужасах ее сумасшедшей семейки. Мы хохотали, слегка (на самом деле довольно прилично) выпили, и когда я проверила свой телефон, увидела электронное письмо, в котором говорилось, что десять человек купили мое приложение. А это означает, если мои пьяные вычисления меня не подводят, что я заработала 7 фунтов! Если его скачают еще девяносто человек, я даже верну свои 100 долларов, которые заплатила, чтобы зарегистрировать себя в качестве разработчика приложения. Раз приложение стали покупать, то, наверное, пора рассказать о нем Саймону. Мало ли, вдруг миллионы начну зарабатывать. Он очень удивился моей новости и не понимал, зачем я вообще в это ввязалась. Но ключевое слово «деньги» отрезвило его рассеянный мозг, и он тут же закивал головой и сказал, что я молодец.