Почему Мангышлак

Нам повезло, мы приехали первыми и потому гуляли по склонам горы Богдо в полном одиночестве. Между нами и этим удивительным уголком природы не было никого – ни посредников-экскурсоводов, ни случайных экскурсантов – свидетелей нашего мимолетного счастья. Потому и встреча наша с горой Богдо вышла особо доверительной, почти интимной. И разглядели, и увидели мы немало.

Сын наш прочел внимательно все тексты на стендах-указателях и, вооружившись информацией о произрастающих здесь козлобороднике окаймленнолистном, двоякочленнике прямом и даже крупноплоднике крупноплодном, что бы сие ни означало, предпринял розыск. Особо его увлек козлобородник окаймленнолистный, коий и был вскоре обнаружен в неимоверных количествах растущим тут и там, а ведь это эндемик, реликт, он растет только здесь!

Остаток пути по заповеднику мы проделали по стелющейся ковром у подножия горы степи. Мы полюбовались на поющие стены, поразглядывали в зум объектива гнездовье степного орла и поехали на выход. Покидали мы территорию заповедника с чувством большого счастья быть причастными, наблюдать это удивительное природное явление и хранить теперь память о нем.

Немного огорчал нас тот факт, что мы не задержались в заповеднике подольше, не посетили его отдаленные уголки, но что ж, таков наш путь. В конце концов, даже самый сладкий коктейль, если это правильный коктейль, должна оттенять нотка горечи.

Через час мы парковались на стоянке у солевого озера Баскунчак.

Здесь царил раскидистый, эталонный лохотрон. В том месте, где через преграждающие почти везде подъезды к озеру железнодорожные пути был переезд, имелся шлагбаум. Точнее он был уже за переездом. Возле шлагбаума вилось полтора десятка юрких мужичков, каждый из которых, завидев автомобиль, начинал скакать, кривляться и делать призывные жесты руками. Если кто реагировал на эту пантомиму, его направляли в сторону, на утоптанную песчаную полянку. Это была, типа, парковка. За нее полагалось заплатить тому самому мужичку, на жесты которого клюнул водитель. Сумма была небольшая, около ста рублей.

Я был готов к такому повороту событий, ибо, как у нас в отечестве водится, все живут не с зарплаты, а с ресурса. У нас же ресурсная экономика.

Ну а чем еще жить этим мужичкам? Ресурс горы Богдо у них отобрал заповедник, ресурс соледобычи уже давно принадлежит олигархам. Ресурс степи требует многих и многих трудов и забот – будь то охота, рыбалка или скотоводство. А озеро ничего не требует и вроде как ничье. Делов-то – перегородить подъезды шлагбаумом.

Конечно, все это незаконно, но мы лишь гости на этой земле, за соблюдением закона и заведением порядков должны следить другие люди. Проблема в том, что для этих людей закон тоже ресурс, а две ресурсообладающие силы как-нибудь да договорятся.

Наличествует на этом предозерном пятачке и какой-никакой сервис. Имеются пионерлагерного вида душевые кабины системы «кран-сосок». Это если вдруг приспичит искупаться в рассоле. Ведется торговля аляповатыми сувенирами и солью мелкой, подарочной фасовки.

Однако самое интересное тут – транспортные услуги. Любому желающему предлагают за триста рублей занять место в диковинном транспорте и совершить поездку до места, откуда удобнее всего попасть на озерную гладь. Тут надо отметить, что берега Баскунчака, в отличие от берегов Эльтона, имеют замысловатый рельеф, и чтобы добраться к соляному зеркалу, придется приложить некоторые усилия. Это многих останавливает от пешей прогулки, на этом и зиждется местная сфера услуг.

Как способ доставки до пологого места туристам здесь предлагают мотоциклы с коляской. Однако эти ушатанные, видавшие виды и клянущие свою долгую ишачью жизнь «ижаки» и «уралы» здесь модернизированы. Из прицепа-коляски изъята сама капсула коляски, вместо нее установлен деревянный патронный ящик, а в него, в один ряд, друг за другом установлены автобусные сидения – с драным дерматином, торчащими клочьями поролона и пружинами. Их число в коляске достигает трех.

Таким образом один мотоциклет может, помимо водителя, доставить к озеру четырех пассажиров: трех в коляске и одного за спиной у ездока. Местные называют этот транспорт сколь цинично, столь и иронично – бомбовозами. Стоит одно такое место в бомбовозе двести рублей в одну сторону, и триста, если с обратом. При этом неважно, сколько народу набралось. Мы пытались было, просто ради интереса, договориться, пускай даже не за девятьсот рублей (а нас было трое), пускай за всю тысячу, но заехать на своей машине.

Парковочный «помогайка» о чем-то пошептался с приставленным к шлагбауму служителем, и тот отказал. Видимо, шлагбаум был собственностью одного ресурсовладельца, помогайка шустрил на другого, и что-то в этой экономике не совпало. В результате мы втроем погрузились в бомбовоз за шестьсот рублей, и это, в отличие от тысячи, устроило всех.