Почему мне плохо, когда все вроде хорошо. Реальные причины негативных чувств и как с ними быть

Прекрасно понимаю, что, когда на голову сыплется так много цифр и статистики, это вызывает растерянность, — так было и со мной. Некоторые исследования показывают, что людей, страдающих от депрессии, стало больше, другие — что разницы нет или увеличение небольшое. Картину еще путает то, что исследования, проведенные в разное время, трудно сравнивать. Ведь не существует анализа крови, гена или рентгеновского снимка, показывающего депрессию. Все исследования сводятся к анкетированию и вопросам о том, как человек себя чувствует, а слова, в отличие от анализов крови, рентгеновских снимков и ДНК, можно воспринимать по-разному. Если мы каждые десять лет будем опрашивать тысячу шведов, чувствуют ли они себя плохо, их ответы будут отражать «плохое самочувствие» в их время. Возможно, в 1970-е годы это означало одно, а сейчас совсем другое. Мне не надо далеко ходить, достаточно вспомнить самого себя, когда в 1990-е я учился в гимназии. Слово «психиатрия» вызывало у меня и у окружающих ассоциации со смирительными рубашками и привинченной к полу мебелью, поэтому многие в те времена не решались обращаться за помощью. Сегодня люди более открыто говорят о психическом нездоровье, что само по себе хорошо, но затрудняет сравнение анкетных опросов, проведенных в разные годы.

Похоже, мы так и не узнаем, действительно ли сейчас больше людей страдают от депрессии, однако я решил не сдаваться, а копать дальше. Изучив материалы исследований, экспериментов и отчетов, я пришел к выводу, что большинство из наиболее тщательно проведенных экспериментов (с вопросами, не меняющими свое значение со временем, и объективными признаками у большого количества испытуемых) указывают на отсутствие серьезной разницы. Исключение — девочки-подростки: подавленность и тревожные состояния среди них значительно возросли в последнее десятилетие, о чем я упоминал в главе об одиночестве.

Несмотря на потрясающие медицинские и экономические достижения последних десятилетий, мы, похоже, не стали чувствовать себя психологически лучше.

В целом же нельзя утверждать, что людей с депрессивными расстройствами сегодня больше, чем 20 или 30 лет назад. То же касается людей с СДВГ и аутизмом: их не стало больше, но количество тех, кому поставлен этот диагноз, резко выросло. Это означает, что 20 лет назад многим его просто не поставили.

Удивительнее то, что депрессия не идет на спад! Хотя, казалось бы, людей, посещающих психотерапевта и принимающих лекарства, стало больше. Последние десятилетия медицина развивалась огромными темпами. В течение всего ХХ века человечество достигало выдающихся успехов в деле борьбы с инфекционными заболеваниями, но на этом развитие медицины не остановилось. Мы справились с инфекциями, но эстафету приняли инфаркт и рак, однако и здесь ситуация улучшилась. В Швеции смертность от инфаркта снизилась с начала нового тысячелетия на 50%. В 1980 году четверо из десяти человек жили еще десять лет после постановки онкологического диагноза. На сегодняшний день это семь из десяти. Средняя продолжительность жизни в мире выросла с 1990 года на семь лет. В Швеции, Европе и Японии она увеличилась на пять лет с 1990 года, то есть каждый год увеличивалась на два месяца. И мы не только стали дольше жить, мы стали дольше оставаться здоровыми.

Экономическое развитие шло рука об руку с медицинским. ВВП Швеции с 1990-х годов вырос почти на 100% — мы стали в два раза богаче. И в этом мы не одиноки. Для примера: в немецкой экономике с 1997 по 2012 год наблюдался прирост на 80%. Экономика США с 1990 по 2018 год выросла почти в три раза. Но, несмотря на потрясающие медицинские и экономические достижения последних десятилетий, нам, похоже, не стало лучше на душе. Даже удивительно, что мало кто об этом задумывается. Ведь в конечном счете каждая идеология, религия и партия обещает улучшить условия жизни, чтобы нам стало хорошо. А если вас интересует, как экономика соотносится с психологическим самочувствием, спросите у самого твердолобого капиталиста, зачем вообще нужно экономическое развитие. И услышите в ответ, что оно нужно, чтобы мы жили лучше. А если вы наивно спросите, зачем надо, чтобы мы жили лучше, он ответит, что, само собой, для того чтобы мы хорошо себя чувствовали. Но ведь это не так. У нас вроде все хорошо, а чувствуем мы себя на удивление плохо.

Почему мы топчемся на месте?