Почему молчит Заратустра

Стал он бросаться из стороны в сторону, кричать, смеяться – и всё как бес. Каким презрением вид его отзывался в глазах наших. Надо было скорее покинуть его-

но за нами вслед погнался Безумец, и стал нас умолять -

–Примирите мои моря со мной, как могу я терпеть хоть миг штиля более? Я хочу бури, чтобы море штормило так, чтоб аж переливалось оно сквозь края глазные! Помогите мне, хоть и не мореплаватели вы или рыбы!

Тростью свой пригрозил Заратустра Безумцу. И мы побежали прочь от него.

–Как смел он просить жалости, он – буйство жалости? Так и бесился бы он до конца дней своих, зная, где на испорченную удочку свою ловить сожаление? Неполноценный он, ведь даже слёзы – не подвластны ему. Да разорвут моря его глазницы отмершие! Вот чего ждать он должен -

–Так говорил Заратустра.

О проблемах зубных.

На утро шли мы с Заратустрой по дворам да улицам. Много домов успели мы пройти, остановившись у площадки, где играли дети. Слушали их веселые крики, наблюдали их игры.

–Что, по твоему, меняется в ребёнке, когда становится он – взрослым человеком? – спросил меня Заратустра.

Сложным был его вопрос, не знал какой дать ответ, чтобы он удовлетворил мудреца.

–Может, с ростом, становится человек ближе к небу?

–Нет, ты не прав. Самое важное назови, самую суть.

–Может, дальше и выше может прыгнуть на вытянувшихся с детства ногах взрослый человек?

–Нет, не то всё говоришь ты.

Огорчили мои ответы старца, тогда сказал он мне – рассказать шутку ему. Понравилась шутка Заратустре, и улыбнулся он во весь свой рот. Тогда приказал он мне выслушать и его шутку. Теперь смеялись мы оба, оголяя миру наши зубы.

–Так посмотри на себя! Пусть будешь ты и слеп, и глух, но сможешь истину выгрызать из яблок своими зубами. Зубы у взрослых – не те, что у ребёнка. Вот в чём суть.

Думал я долго, в чём же суть слов Заратустры. Так и не дойдя до смысла зубовного, мы встали со скамеек и уже близились к выходу с этой детской площадки. Как вдруг – раздался глухой звук удара, а за ним начали в одно место собираться шёпоты окружающих место удара людей.

Подошли мы с Заратустрой, и увидели упавшего ребенка – ударился младой муж о песочницу. Присмотрелись мы и увидели, что в детском кулаке что-то запрятано.

–Не покажешь ли ты нам, что прячешь в руке своей? – спросил я у ребёнка.

Раскрылся бутон ладони, и показался плод его – молочный зубик. Тут же засмеялся малыш, отряхнулся, кинул зуб куда подальше – и побежал дальше навстречу детским радостям.

Задумался я над этим – будто половина слов Заратустры стала мне ясна.

Все собравшиеся взрослые, отпустив испуг за дитя, тут же рассмеялись, и только мы с Заратустрой стояли средь них в ужасе – ибо оголили они два ряда своих зубов. Когда расходиться стали все, Заратустра, разворачиваясь, свою трость ненароком пустил под ногу одно из этих взрослых. Упав лицом оземь, стал кричать он – ибо тоже выронил с дёсен своих зуб. Он кричал, рыдал, а зуб, что лежал рядом с упивающимся своим горем, заблестел на утреннем солнце. И свет, что отражался от зуба раскрыл остаток истины для меня – ведь пока этот самый взрослый не мог успокоить своё горе, я понял – что зуб тот был из первого ряда, то бишь – молочным.

От испуга взял под руку я Заратустру и побежали мы куда подальше от этой площадки.

–Все ли зрелые мужи и женщины ходят с двумя рядами зубов и боятся больше смерти потерять хоть один из этих рядов?-

Так спросил меня Заратустра.

О хамелеонах и каракатицах, мышах и змеях.

Долго бежали мы прочь от той площадки, да так долго, что желудки наши закричали голодом. Дошли мы до ближайшего дорогого ресторана. Благо, на Заратустре был не его холщовый мешок, а костюм, причём шёл он ему как нельзя лучше.

Много других людей в костюмах заполняли ресторан. Все они почти не обращали внимания на еду – кто закуривал сигару, кто обхаживал прелестно одетых дам, кто был занят светской беседой с соседом своим.

Заказав чего подешевле да посытнее, стали в ожидания еды рассматривать сидящие вокруг костюмы.

–Ловкие здесь сидят звери – не иначе как каракатиц. Иные, менее юркие, те точно хамелеоны. Кого и глаз подмечать не хочет – те мыши. Лишь бы не было тут змей.

Окинул и я взглядом зал – и видел одни костюмы, не понимая, о каких зверях говорит мой сопутник.

–Глянь на вот тех людей, за столиком у стены – указал мне Заратустра. Обратил свой взор на стол тот – и увидел отяжелённое свинцом лицо, что пыталось притвориться, что тот свинец – не тяжелее ваты, натягивая смутную улыбку. Помимо головы я видел прямо таки потрясающий костюм.

–Угадай, что это за зверь? – спросил Заратустра.

–Думается мне, что это – каракатица. Только-только он не скрывал своего истинного окраса, как на него напали – и вот уже спрятался он под окружающих, дабы не съели его.

–Верно говоришь, Номен. А угадай теперь-ка зверя в центре стола за углом.