Почему молчит Заратустра

Там уже сидели пятеро, но четверо смотрели на одного. Он говорил красиво, объёмно, завораживая уши слушателей своих. Вот только слово решил взять другой из пятерых, и тут же стал тускнеть прошлый оратор.

–Это никто иной, как хамелеон. Подолгу он подбирает свою маскировку, но так точна она, что никто и не поймёт, что это – не истинный он, а лишь камуфляж. И долго ему придётся перекрашивать свои телеса, чтобы подобрать окрас к новой ситуации.

–И тут ты прав. Тогда тебе не трудно угадать того, кто сидит за столом напротив нас.

За ним сидел спокойны, но очень уставший всем видом костюм. Не проронил он ни слова, и коли б не обратил внимание моё на этот костюм Заратустра – так не узнал бы я, что кто-то рядом с нами есть.

–Проще прочих загадок эта, а сидит рядом с нами мышь – не умеет она маскироваться, но зато искусно прячется среди прочего зверинца. Молчит, иногда пофыркивая, и запищит лишь когда схватят её за хвост.

–Хвалю тебя, Номен. Не откажи в последний раз – а кто же все тут, быть может – даже и мы с тобой?

Поник я. Грусть охватила мысли. Я понял, что все мы здесь – лишь змеи.

И опять я взял Заратустру за руку. Вышли мы на людную улицу – и при всех скинул я ту кожу, что стыдила меня. Заратустра поступил так же. Поделил он своё одеяние напополам, одно надел сам, другое – протянул мне.

–Полюбили вы прятать себя. Боитесь, что порвут вас хищники, раз заметят. Так и пускай раздерет вас лев, дабы избавить вас от страха самих себя,-

Так говорил Заратустра.

Сверхчеловек на мосту.

Шли в одинаковом одеянии Заратустра и Номен. Долго шли они в поисках конца того города, что так расстроил их сердца и глаза. Путь их был тих, ибо не требовалось путникам слов, всё было и так понятно. Все мысли, все думы великие и малые. И пред ними предстал конец их пути – мост, разделяющий город и луга.

Ступили на мост путники, и сердца их задрожали, но не как прежде – то была благовенная дрожь.

–Чует всё моё нутро свет, прикрытый людской ладонью. Чувствую я звонкий смех, но отдаёт он счастливой болью. Что же чую я? – спросил я Заратустру, и не нашёл ответа мудрец.

И тут услышали мы смех наяву – звонкий, счастливый, но был счастлив он вперемешку с бредом и болью.

Посмотрели мы вперёд – и увидели то, что так долго искали. Ни с того, ни с сего – пред нами предстал сверхчеловек, и стоял он у перил, прямо посреди моста.

Мы бросились к нему со всех ног, и оба пришли в ужас – то действительно был он, и был он – на шаг от того, что – снизу моста. Закричал ему Заратустра:

–Давно я искал тебя, летал я на своём льве в поисках тебя одного. И что я вижу – ждёт сверхчеловек лишь падения. Иди к нам, чтоб идти с нами, о, Сверхчеловек!

В ответ мы услышали лишь смех. Страшный, пронизывающий безнадежностью смех. Потом достал он сигарету из кармана. Осмотрел её внимательно, положил меж губ и поджег.

–Одна сигарета. Так долго, так нещадно, так мало.

Зачем же я здесь? Видимо, я сдался.

Плохо ли это? Слаб ли я от того, что сдался? Не думаю. Я – есть сила. И от силы я – сдаюсь.

Победил я тело и разум, значит я – победил всё. От того я Сверхчеловек, от того настала мне пора – проиграть.

Преодолел я всё людское, превзошел я человека. Нет места мне в этом мире слез и чувств. Я – иной и не нужен этому миру.

Так пусть буду я всем вам, человечество, уроком.

Прощайте, мои любимые люди. Мне будет вас не хватать.

И после этих слов сделал шаг вперед сначала правой, а потом и левой ногой Сверхчеловек. Он улыбался уходя. Не было во взгляде его злости и упрёка. Только любовь светила из его глаз на весь свет.

Задрожал Заратустра, повалился на пол и посмотрел на то самое место у моста. Лицо его содрогалось, и было видно – он кричит душой, а лицо будто парализовало. Порвалось его сердце и потекла по груди всей жгучая кровь.

Подошёл я к краю моста, посмотрел вниз – и уже мои ноги пошатнулись – мост между городом и лугами, а под ним – ничего. Лишь бескрайняя бездна.

Обернулся я, и увидел – при смерти был Заратустра. Не успел он вымолвить ни слова, прежде чем великий мудрец стал трупом в холщовом мешке. И бросил я этот мешок туда, где и стоит быть ему – между городом и лугами, а именно – нигде.

Не знал я, что делать мне дальше и сейчас. Пал я ниц перед миром, посмотрел на заходящее солнце. И так мне говорило солнце -