Почему мы расстались

– Еще и фильм этот, – ты покачал головой и как-то странно выдохнул. – Если бы Трев узнал, что я его посмотрел, он решил бы… Понятия не имею, что бы он решил. Это ведь гейское кино, при всем уважении к твоему другу Элу, без обид.

– Эл не гей, – сказала я.

– Этот парень испек кекс.

– Его испекла я.

– Ты? Без обид, но получилось ужасно.

– Весь смысл, – сказала я, – и был в том, чтобы кекс получился горьким, а не сладким, таким же ужасным, как и вся вечеринка в честь горьких шестнадцати.

– Его никто не ел, без обид.

– Не надо говорить «без обид», – сказала я, – если сообщаешь обидные вещи. Эти слова ничего не меняют.

Ты наклонил голову, Эд, и посмотрел на меня, словно подслеповатый щенок, недоумевающий, почему на полу лежит газета. Тогда мне это казалось милым.

– Сердишься? – спросил ты.

– Нет, не сержусь, – ответила я.

– Вот поэтому ты и особенная. Не могу объяснить. Ты совсем не такая, как другие девушки, только без обид, Мин, ой, прости.

– А как себя ведут другие девушки, когда сердятся? – спросила я.

Ты со вздохом провел рукой по волосам, как будто на тебе была надета бейсболка и ты хотел повернуть ее козырьком назад.

– Ну, они не целуют меня так, как ты. То есть они вообще меня не целуют, а когда рассердятся, перестают со мной разговаривать, складывают руки на груди, дуются и уходят к подружкам.

– А ты что делаешь?

– Покупаю им цветы.

– Дорогое удовольствие.

– Ну да, и это еще одна твоя особенность. Другие девушки не стали бы покупать билеты в кино, как это сделала ты. За все плачу я, ну или мы ссоримся, и мне снова приходится покупать им цветы.

Признаюсь честно, мне понравилось, что мы не пытались сделать вид, словно других девушек не существует. По коридорам колледжа ты всегда ходил с девицей, висящей у тебя на шее, как бесплатное приложение к рюкзаку.

– Где ты покупаешь цветы?

– В магазине за колледжем или, если там цветы несвежие, в «Саду земных наслаждений».

– Рассуждаешь о свежести цветов, а еще называешь Эла геем.

Ты тут же густо покраснел, как будто я отхлестала тебя по щекам.

– Вот об этом я и говорю, – сказал ты. – Ты очень умная и говоришь заумно.

– Тебе не нравится, как я говорю?

– Я просто к такому не привык, – ответил ты. – Это для меня в новинку, как, к примеру, острое блюдо или что-то в этом роде. Как будто я решил попробовать еду из Какого-нибудь-стана.

– Понятно.

– И мне понравилось, – сказал ты. – По большей части. И когда ты попробовал такое, тебе уже не хочется… других девушек.

– А как другие девушки разговаривают?

– Они почти не открывают рта, – ответил ты. – Обычно разговор веду я.

– Про баскетбол. Про лэй-апы.

– Не только, но в целом да. Про тренировки, про тренера и про то, выиграем ли мы на следующей неделе.

Эд, ты был чертовски красив в тот день, как и – от этого я, сидя в пикапе, чуть не плачу – в любой другой. Сколько выходных и сколько будних дней я провела, глядя на тебя, когда ты уже знал об этом и пока ты еще не подозревал о моем существовании. Ты был красив даже с сияющими звездочками вокруг головы.

– Баскетбол – скучная игра, – сказала я.

– Вау, – отозвался ты.

– Еще одна особенность?

– Она мне не нравится, – ответил ты. – Спорим, ты ни разу не была на матче?

– Это когда парни бьют мяч об пол и бросают его по кругу, да? – спросила я.

– А в старых фильмах сплошная тоска и сопли, – сказал ты.

– Тебе понравилась «Грета на воле»! Я это точно знаю!

И я это точно знала.

– У меня в пятницу игра, – сказал ты.

– А я буду сидеть на трибунах, смотреть, как ты побеждаешь, слушать, как в твою честь кричат чирлидерши, а потом ждать тебя у раздевалки и стоять в углу на вечеринке, где будет полно незнакомцев?

– Я позабочусь о тебе, – сказал ты тихим голосом и, протянув руку, провел ладонью по моим волосам и уху.

– Потому что я приду на вечеринку, – сказала я, – в качестве твоей, ну… приятельницы.

– Если ты останешься со мной после игры, ты будешь выглядеть скорее как моя девушка.

– Девушка, – повторила я. Словно примеряла новые туфли.

– Именно так все подумают и станут обсуждать.

– Все будут думать, что Эд Слатертон притащил с собой выпендрежницу.

– Я вице-капитан, – произнес ты, как будто кто-то мог этого не знать. – Они будут называть тебя так, как я им скажу.

– И что же ты им скажешь? Называть меня выпендрежницей?

– Умной.

– Просто умной?

Ты покачал головой.

– Все это время, – произнес ты, – я пытаюсь сказать, что ты не такая, как все, а ты спрашиваешь меня про других девушек, но я не могу о них думать, потому что рядом со мной ты.

Я подошла еще ближе к тебе:

– Повтори это еще раз.

Ты улыбнулся:

– Но у меня по-дурацки вышло.

Каждая девушка хочет услышать это от парня.

– Повтори, – сказала я, – чтобы мне было ясно, о чем ты.

– Покупайте что-нибудь, – проворчала одна из старух, – или проваливайте из моего магазина.

– Мы присматриваемся, – ответил ты, притворившись, что разглядываешь контейнер.

– Даю вам пять минут, голубки.

Опомнившись, я посмотрела на дверь «Мечты Маяковского».

– Мы не упустили Лотти?

– Нет, – сказал ты. – Я за ней приглядывал.

– Спорим, это еще одна моя особенность и ты таким никогда не занимался?

Ты усмехнулся: