Почему мы расстались

– Даже если это не Лотти, – прошептала я после поцелуя и уткнулась тебе в шею, но мне тут же пришлось отпрянуть от тебя, потому что женщина из химчистки кхм-кхмыкнула на нас и прошла мимо, перекинув через руку устало повисшее неказистое платье, – мы должны за ней проследить.

– Что? Проследить за ней?

– Пойдем, – сказала я. – Сможем проверить, Лотти это или нет. Ну, и…

– Это лучше, чем смотреть, как я ем, – ты прочитал мои мысли.

– Ну, можем и пообедать, – сказала я. – Или, если тебе нужно, пойдем по домам.

– Нет, – ответил ты.

– Нет, ты не хочешь идти домой, или нет, тебе не нужно идти домой?

– Нет, то есть да, пойдем за ней, если хочешь.

Ты стал переходить на ту сторону улицы, по которой шла старушка, но я схватила тебя за руку.

– Нет, останемся здесь, – сказала я. – Нужно соблюдать безопасную дистанцию, – это я знала из «Полночи в Марокко».

– Что?

– Это будет нетрудно, – продолжала я. – Она медленно ходит.

– Да, она уже немолода, – согласился ты.

– Еще бы, – сказала я. – Ей должно быть около… Не знаю, в «Грете на воле» она молодая, а этот фильм сняли в… давай посмотрим, – я перевернула постер и решила закрыть глаза на факты.

– Если это Лотти, – сказал ты.

– Если это Лотти, – повторила я, и ты взял меня за руку.

«А даже если это и не Лотти», – захотелось мне прошептать и снова уткнуться в твою шею, вдыхая запах пота и лосьона после бритья. «Пойдем», – думала я, уже с трудом припоминая фильм. Пойдем посмотрим, куда нас приведет приключение, в котором под негромкую музыку Лотти Карсон сбегает из иглу в метель из бутафорского снега, а Уилл Рингер, немного поворчав и потопав ногами, конечно же, запрягает собак и хоп! – хоп! – хоп!ает на них, пока не находит Грету, и она делает правильный выбор, несмотря на скромное убранство иглу, и ее слезы на морозе превращаются в бриллианты и катятся в ямочку на подбородке, и все это происходит при свете, которого мог добиться только Мейлер. Пойдем, пойдем скорее к счастливому концу, где радостная Лотти лучезарно улыбается в шубке своей мечты – чистый мех белого медведя, выдубленный самим Уиллом Рингером, – а на пальце у нее – вот так сюрприз! – помолвочное кольцо. Здесь на экране победно мерцает огромная надпись «КОНЕЦ», и зрителей ждет долгий-долгий поцелуй. Это просто прелесть, милый. Я почувствовала, куда нас может привести весь этот день, 5 октября, и это чувство раздулось от того, что на обороте постера я увидела хронологию жизни и творчества Лотти Карсон. У нее скоро день рождения – ей почти восемьдесят девять. «Пятое декабря», – вертелось в моей голове, когда мы в тот день шли по улице. Пойдем, пойдем навстречу чему-то необычайному; и я начала строить планы, думая, что все зайдет так далеко.

Если ты откроешь этот коробок, то увидишь, что в нем пусто, и на секунду задумаешься, были ли в нем спички, когда ты мне его отдал – помню, как ты очередным бессмысленным жестом сунул его в мою ладонь, словно мелкую взятку. Но правда в том – а я пишу здесь только правду, – что коробок был полным: в нем с удобством расположились двадцать четыре спички. А теперь в коробке пусто, потому что спички закончились.

Я не курю, хотя в фильмах это смотрится потрясающе. Я жгу спички бессонными ночами раздумий: заползаю на крышу гаража и смотрю на небо, пока родители мирно спят, а по дальним улицам изредка проезжают машины; в такие ночи подушка нагревается слишком быстро и одеяло не дает мне покоя, неважно, верчусь я или лежу спокойно. Я сижу, свесив ноги, зажигаю спички и смотрю, как они догорают.