Почему мы расстались

Днем мы были в колледже. В коридорах оглушительно гремел звонок, а из сломанных колонок, которые так и не починили, постоянно доносился какой-то шум. Скрипели старые полы, усеянные грязными следами, и слишком громко захлопывались двери шкафчиков. Листок с заданием нужно было непременно подписывать в правом верхнем углу, иначе мистер Нельсон тут же снимал пять баллов, или в левом верхнем углу, иначе мистер Питерс снижал отметку на три балла. В середине урока у меня постоянно заканчивались чернила, и ручка оставляла на бумаге бесцветные шрамы. А иногда ручка решала совершить самоубийство – чернила растекались у меня по руке, и я судорожно вспоминала, когда в последний раз дотрагивалась до лица, чтобы понять, похожа ли я на шахтера со следами от шариковой авторучки на подбородке и щеках. У мусорных баков по любому поводу постоянно дрались парни – с драчунами я не дружила и даже не общалась, – а девочка, с которой мы уже давно храним вещи в соседних шкафчиках, плакала, сидя на той же скамейке, где я в девятом классе тусовалась в компании, теперь ставшей для меня чужой. Мы писали плановые контрольные, внеплановые контрольные, выдавали себя за других людей, когда учителя на замене отмечали посещаемость, и делали что угодно, лишь бы занять время между звонками. Иногда у директора включалась громкая связь, и мы две минуты слушали невнятное гудение и шарканье, а потом, после ясного «Микрофон включен, Дейв», все заканчивалось. Билли Кигер непременно сносил стол, на котором французский клуб продавал круассаны, и на полу еще три дня виднелись липкие пятна от клубничного джема. В шкафу хранились старые награды, а рядом на стене висела Доска почета с пустыми полями в форме гробиков, в которые нужно вписать имена лучших учеников этого года. На уроках мы проваливались в сон и просыпались, когда учитель сию минуту требовал ответ и отказывался повторять вопрос. Раздавался очередной звонок, из колонок доносилось: «Не обращайте внимания на звонок», и Нельсон, насупившись, говорил ученикам, которые уже застегивали рюкзаки: «Вам же сказали не обращать внимания». Мы заполняли документы в классной комнате: листы были скреплены неправильно и, чтобы вписать нужные данные, нам приходилось переворачивать анкеты. Мы участвовали в провальных и успешных пробах на роль в учебном спектакле, мы разглядывали огромные афиши важных матчей по пятницам, а потом баннер пропадал, и голос из колонок призывал нас прийти и выдать воришек, если нам что-то известно. Дженн и Тим расстались, у Скайлера забрали машину, прошел слух, что Анджела беременна, но потом выяснилось, что у нее грипп, ведь всех тошнит при гриппе. В те дни солнце даже не пыталось вылезти из-за облаков и в кои-то веки почтить нас своим присутствием. Влажная трава, промокшие снизу штанины, носки, которые я забыла выбросить и надела по ошибке, подлый лист, который упал у меня с головы, где, на радость кому-нибудь, наверняка провел несколько часов. На второй перемене у Серены начались месячные, но она, как всегда, была не готова, и ей пришлось выпрашивать прокладки у совершенно незнакомых девочек в туалете. В пятницу важный матч, вперед, «Бобры», задайте им, «Бобры». Грязные шутки, от которых смешно только девятиклассникам и Кайлу Хапли. Прослушивания в хор; ярмарка вязаных вещей, которую три девушки устроили, чтобы помочь пострадавшим от урагана; библиотека, в которой никогда не было нужных книг. Пятый урок, шестой, седьмой, мы поглядывали на часы и списывали на контрольных, сами не зная зачем. На нас внезапно накатывал голод, усталость, духота, ярость, невероятная ошеломляющая тоска. Четвертый урок – как, только четвертый?! – вот так и проходили учебные дни. Эстер Прин, Агамемнон, Джон Куинси Адамс, расстояние делить на время равняется чему-то там, наименьшее общее что-то там, радиус, метафора, свободная торговля. Кто-то потерял красный свитер, кто-то – папку, но как можно было потерять ботинок – только один – и не заметить его, ведь он уже несколько недель дожидается хозяина на подоконнике. Телефонные номера на доске объявлений: звоните сюда, если подверглись насилию; сюда, если хотите совершить самоубийство; сюда, если хотите поехать летом в Австрию со всеми этими неудачниками с фотографии. «ВПЕРЕД!», выведенное корявыми буквами на выцветшем фоне; «ОКРАШЕНО!» на высохшем полу; в пятницу важная игра, приходите, ваша поддержка очень важна. Коды от шкафчиков, автоматы с едой, встречи с друзьями, прогулы, секретная курилка, наушники, ром в бутылке из-под газировки, мятные леденцы, чтобы перебить запах, тот самый немощный мальчик в очках с толстыми стеклами на электрической коляске – Боже, спасибо, что это не я, – кто-то в шейном корсете, кто-то с сыпью, кто-то в брекетах, отец этой девушки пьяным заявился на дискотеку и ударил свою дочь по лицу, а вот этому бедняге кто-то должен в конце концов сказать: «Ты воняешь. Сделай с этим что-нибудь, или твоя жизнь никогда не изменится». Дни тянулись за днями, мы получали оценки, что-то записывали, что-то рисовали, кого-то унижали, вскрывали лягушек и смотрели, похожи ли они на фотографию лягушки в разрезе из учебника. Но наступала ночь – и я наконец-то могла говорить по телефону с тобой, Эд. Наступала радость, наступала моя любимая часть суток.