Почему мы живем так мало? Почему мы живем так долго?

Формальные попытки дать точное определение жизни предпринимались еще во времена древнегреческих философов. Аристотель считал, что в отличие от неживого все живое имеет душу, а душа бывает трех видов: у растений, у животных и рациональная душа, которая есть исключительно у человека. Одно из определений жизни принадлежит российскому биологу М. В. Волькенштейну (1965 г.), «живые организмы представляют собой открытые, саморегулирующиеся, самовоспроизводящиеся системы, построенные из биополимеров – белков и нуклеиновых кислот». Каждый раз, когда мы пытаемся найти окончательное и единственное определение жизни, находятся исключения. Тихоходки, например, надолго впадают в спячку, и в это время они не растут, у них не происходит обмен веществ, и они вообще не меняются, но и мертвыми их тоже назвать нельзя. Но, самая главная загвоздка для ученых – вирусы. Они являются самой многочисленной биологической формой на Земле. Между учеными до сих пор не утихают споры – куда отнести вирусы – к живому, или неживому? В нормальных условиях (пребывая в почве, или воде) они не проявляют никаких признаков жизни – они не делятся, не пытаются сохранить свой гомеостаз. Т.е. ведут себя как любая высокоорганизованная, но мёртвая материя (например, кристалл, или снежинка). Однако, как только они попадают внутрь живой клетки – они тут же оживают, и встраивают свой генетический код в программу клетки. Эта дискуссия про границу живого и неживого очень напоминает историю из физики. В начале ХХ века, вдруг выяснилось, что свет одновременно обладает оптическими свойствами и химическими, т.е. одновременно является и частицей в ограниченном объеме и волновым пакетом, не имеющим границ. С точки зрения физики того времени, эта неопределенность выглядела как ересь. Реальность потеряла привычную очевидность. Один и тот же объект требовал два взаимоисключающих объяснения. Традиционные представления о том, что какой-то объект имеет объем или конечную область пространства, а другой объект распространяется по огромным областям, не зная границ, рухнули. Внезапно выяснилось, что это один и тот же объект. Для того чтобы объяснить это явление в квантовой физике пришлось умещать этот парадокс в какую-нибудь удобную форму описания. Таким фундаментальным принципом квантовой механики, наряду с соотношением неопределенностей, стал принцип дополнительности. Н. Бор дал следующую формулировку этого принципа – «Понятие частицы и волны дополняют друг друга и в то же время противоречат друг другу, они являются дополняющими картинами происходящего». В 1924 г. французский физик Л. де Бройль выдвинул идею о волновых свойствах материи. В работе «Свет и материя» он писал о необходимости использовать волновые и корпускулярные представления не только в соответствии с учением А. Эйнштейна в теории света, но также и в теории материи. Л. де Бройль утверждал, что волновые свойства, наряду с корпускулярными, присущи всем видам материи: электронам, протонам, атомам, молекулам и даже макроскопическим телам.

Очевидно, так же как в физике начала ХХ века, в биологии начала ХХ1 века, требуется разработка новых понятий для адекватного описания смыслов таких базовых понятий человечества как – живое и неживое.

Где кончается неживое и начинается живое? Разматывание сложной цепи причин и следствий ведет от организма к клетке, от клетки к сложным молекулам, от сложных молекул – к простым молекулам, от молекул – к атомам. И на каждом этапе свои особенности, свои специфические черты. Живет ли молекула, которая приобрела свойства репликации? Живет ли клетка, обладающая свойством деления?

Чем более расширяются горизонты научных знаний, тем понятнее становится, что граница между «живым» и «неживым» неуловима и разделение природы на неорганическую и органическую явно устарело. С какой-то точки зрения, один и тот же объект можно считать живым и неживым по принципу дополнительности.

До сих пор в обществе главенствует идея, что для каждого биологического вида и для Nomo Sapiens также, существует свой законный предел длительности жизни, сверх которого прожить нельзя, и, что такой предел остается неизменным во все времена, для всех рас и народов.

Сомнения по данному вопросу выглядели столь же нелепо, как сомнения в справедливости тезиса «все люди смертны». Казалось, разумная альтернатива просто отсутствует. Но при тщательном исследовании этой точки зрения оказывается – не все так просто и очевидно.

Ученые Гаврилов Н. А. Гаврилова Н. С. в книге «Биология продолжительности жизни» пишут: «Потенциальная продолжительность жизни» – это в корне неправильная концепция. Она должна быть заменена вероятностным утверждением: животные не живут бесконечно долго не потому, что они физически не могут преодолеть некоторый пороговый барьер, но потому, что вероятность его преодоления даже при постоянном риске гибели становится исчезающе малой».