Почему мы живем так мало? Почему мы живем так долго?

Чем болеют столетние? Если бы старение выражалось в постепенном износе организма, как принято думать большинством, то у всех столетних организм состоял бы из многих разрушенных органов. Но, выясняется, что это не так. Только каждый пятый из них нуждается в посторонней помощи при приеме пищи. Большинство из них ходят самостоятельно и сами себя обслуживают. Как ни странно, но у столетних в среднем, относительно высокий стандарт здоровья. Анализ заболеваемости у долгожителей показывает, что основные причины болезней и, соответственно, смерти, меняются с увеличением возраста. Так, заболевания сердечно-сосудистой системы и нервной системы у столетних встречаются существенно реже, чем у лиц в возрасте 90—99 лет, тогда как частота деменций, заболеваний опорно-двигательного аппарата и переломы шейки бедра в этих группах была практически одинаковой. У столетних в 2 раза чаще выявлялась различная патология слуха, но в 3 раза реже – патология зрения. У столетних онкологические заболевания, сахарный диабет, острые инфекционные заболевания уже не являются основными причинами смерти. У долгожителей выявлен удивительный феномен – исчезновение хронических заболеваний и даже сахарного диабета. И все-таки все умирают. Доктор Д. Чопра (Deepak Chopra) более 20 лет собирал материал об исследовании долгожителей. Он пытался найти основную причину, по которой умирают люди, пережившие 100-летний юбилей. Однозначного вывода он сделать не смог. Одного доминирующего «секрета» долгожительства до сих пор не обнаружено. Понятно, только одно – у этой проблемы больше измерений, чем чисто технические, или чисто медицинские решения. Одно из измерений, это потребности и мотивация деятельности человека. На подсознательном уровне записаны различные программы: дожить до 100 лет, дожить до конкретного события, конкретной даты, до внука и т. д. Каждый неосознанно пишет стратегический план с конечной целью. План завершается – нового нет, пустота заполняется базовой программой, в которой записана убежденность в неизбежности смерти и безнадежности борьбы с ней. Наступает, та самая первая смерть, о которой пишет Джон Кэлхун, обобщая результаты эксперимента «Вселенная 25». В отсутствии новых целей, новых смыслов жизни появляется скука и тоска и вместе с ними приходит смерть. Все задачи, которые вольно и невольно ставит себе человек в начале жизни, рассчитаны на определенные предыдущей стадией эволюции жизненные циклы и силы организма. Продолжительность жизни изменилась быстрее, чем понимание новых эволюционных возможностей дополнительного времени жизни.

Никогда не будут изобретены таблетки, инъекции от тоски из-за отсутствия смысла жизни, также как не будут изобретены капсулы бессмертия или капли от старости. Перспективы, обещавшие избавления от всех болезней, которые были нарисованы учеными после расшифровки генома человека, после того как биологи научились ассоциировать гены с заболеваниями не оправдываются. Новые лекарства дают новые побочные эффекты, которые нивелируют положительный результат. Чем продолжительнее жизнь, тем труднее становится поддерживать ее качество.

В самом общем случае можно диагностировать, что, мировоззрение, та модель мира, которую мы создавали последние тысячи лет, не то чтобы зашла в тупик, скорее подошла к своему логическому завершению. И для того, чтобы в ближайшее время уберечь человечество от депрессивного настроения бессмысленности всего и всех, придется переосмысливать такие понятия, как «человек», «животное», «мораль», «машина», «мышление», «психика», «душа», «информация», «время» и т. д. Для того, чтобы жить дольше, мало выйти за пределы существующих ограничителей времени жизни, необходимо насытить пульсирующее новое пространство своими, произведенными разумом событиями особой частоты, войти в резонанс с тонкой физической ощутимостью, получить дополнительный импульс и расширить восприятие реальности.

Жизнь Вселенной – это орнамент, сотканный из множества ритмически упорядоченных элементов, и один из завитков этого сложного узора многократно повторяющийся есть время жизни человека. Для того чтобы изменить этот завиток, необходимо изменить весь узор. И это работа искусственного отбора 21 века. В этой работе борьба с какими-то отдельными факторами похожа на то, что мы пытаемся воздействовать на какого-то конкретного музыканта в большом оркестре исполняющим симфонию; но даже если мы вовсе уберем одного, двух музыкантов, помешаем играть нескольким, симфония не станет звучать хуже. Опытный дирижер сумеет быстро перенастроить оркестр, и симфония зазвучит далее.