Почему не гаснут советские «звёзды»

Известно, что впервые Высоцкий и Влади встретились летом 67-го, когда Влади приехала на Московский кинофестиваль и в одной из пауз в его работе была приглашена в Театр на Таганке. Отметим, что Влади до этого уже имела честь неоднократно посещать Московский кинофестиваль (он проводился с 1959-го раз в два года): в последний раз это случилось в 65-м, и тогда рядом с нею был её муж — бывший лётчик, владелец аэропорта в Гонконге. Теперь она приехала в Москву одна. Высоцкий был давно тайно в неё влюблён, но познакомиться лично возможности не имел — в первые дни фестиваля он был увлечён репетициями «Пугачёва». Как вдруг судьба сама подбрасывает ему шанс…

Не догнал бы кто-нибудь,
Не почуял запах, —
Отдохнуть бы, продыхнуть
Со звездою в лапах.

Как пишет биограф Высоцкого В. Новиков: «Есть интерес у парижанки к актёрам Таганки». Однако не объясняет, что это за интерес. Вполне вероятно, этот интерес зиждился не только на слухах об этом театре как форпосте либеральной фронды, но и на каком-то тайном сговоре тех теневых деятелей советско-французских отношений, который давно существовал в Кремле (ещё с 20-х годов). Эмиссарами этих связей были: в Москве — бывшая возлюбленная В. Маяковского Лиля Брик, журналист французской коммунистической газеты «Юманите» Макс Леон, в Париже — член ЦК ФКП Луи Арагон, писательница Эльза Триоле (родная сестра Брик и жена последнего).

Связь некоторых из этих людей (Брик, Арагон, Триоле) с советскими органами госбезопасности тянулась ещё с 20-х годов. Собственно, под это дело ГПУ и позволил Лиле Брик организовать в Москве аристократический салон (причём деньги были не только гэпэушные, но и В. Маяковского, который ни о чём не догадывался), где «столовались» не только многие видные деятели советской богемы, но и иностранцы, работавшие в столице. Курировали этот салон зампред ГПУ Яков Агранов и замначальника иностранного отдела ГПУ (он же и куратор советской резидентуры во Франции) Михаил Горб (настоящие имя и фамилия — Моисей Розман). Когда в конце 30-х обоих расстреляли, салон власти не тронули и, поменяв кураторов, продолжили его деятельность.

Более того, с конца 35-го по личному распоряжению Сталина именно Брики стали официальными наследниками памяти В. Маяковского, организовав его музей в Гендриковом переулке. Их деятельность на этом поприще продолжалась десятилетиями. В итоге к концу 60-х Лиля Брик продолжала содержать богемный салон-квартиру, только теперь уже по другому адресу: на престижном Кутузовском проспекте по соседству с гостиницей «Украина» (въехала она в эту квартиру в 58-м, когда хрущёвская «оттепель» ещё благоволила к еврейской элите). Там столовались многие видные советские либералы, которые не догадывались (а может быть, и наоборот, поскольку сами были на крючке у КГБ) о том, что эта квартира находится «под колпаком» чекистов (таких салонов в Москве было несколько, причём не только либеральных: например, один из них содержала жена Сергея Михалкова Наталья Кончаловская, и там собирались представители «русской партии»).

Отметим, что одним из завсегдатаев бриковского салона был писатель Константин Симонов — большой друг не только Лили Брик, но и Луи Арагона с Эльзой Триоле, с которыми он встречался в Париже, выезжая туда в качестве сотрудника Всемирного совета мира. Именно Симонов весной 64-го был одним из тех, кто «пробивал» в верхах создание любимовской «Таганки».

Возвращаясь к Марине Влади, предположим, что она попала в поле зрения КГБ ещё в первой половине 60-х, когда начала приезжать в СССР. Однако не эти поездки заставили обратить внимание чекистов на неё, а её симпатии к коммунистам. Она сама пишет в своих мемуарах: «Мне вспоминается начало 50-х, когда я работала в Италии с режиссёрами-коммунистами — Висконти, Пепе де Сантисом, Уго Пирро, Тонино Гуэрра, Карло Лицани… Мы участвовали в антифашистских демонстрациях, и иногда дело доходило до драк на улицах. Этот пройденный вместе с ними путь сблизил меня тогда с Итальянской коммунистической партией…»

Видимо, именно те итальянские события могли заронить в умы советских (и французских) коммунистов надежды на то, что Марина Влади имеет все шансы вступить в ФКП (что позже и произойдёт). Учитывая, какой вес она имела в мире (как-никак звезда мирового масштаба!), подобный шаг мог принести весомые дивиденды как Кремлю, так и «бульвару Пуасоньер» (именно там размещена штаб-квартира ФКП). Поэтому вполне вероятно, что «подбивать клинья» под Влади КГБ начал загодя. И в этом деле большую помощь могли оказать именно завсегдатаи бриковского салона (тот же журналист Макс Леон). На основе этих умозаключений можно предположить, что появление Влади в пролиберальной «Таганке» было отнюдь не случайным, а являлось частью тайного плана по введению её в советскую богемную среду.