Почему не гаснут советские «звёзды»

Вспомним на этот счёт и слова другого человека — близкого друга Шукшина, писателя Василия Белова: «В своём Иване (герое пьесы-сказки „Ванька, смотри!“. — Ф.Р.), посланном за справкой, что он не дурак, Макарыч с горечью отразил судьбу миллионов русских, бесстрашно содрал с русского человека ярлык дурака и антисемита, терпимый нами только из страха ради иудейска. После Гоголя и Достоевского не так уж многие осмеливались на такой шаг! Быть может, за этот шаг Макарыч и поплатился жизнью — кто знает?..»

УДОБНЫЙ «МИСТЕР НЕТ», ИЛИ НЕЮБИЛЕЙНЫЙ ГРОМЫКО

В июле 2009 года отгремел 100-летний юбилей бывшего министра иностранных дел СССР А.А. Громыко. Заметим, что ни один юбилей советского государственного деятеля не отмечался в постсоветской России с таким идеологическим размахом, как этот: тут и показ документальных фильмов о деятельности юбиляра сразу по нескольким каналам, и передачи на радио, и многочисленные статьи в прессе. Факт, с одной стороны, отрадный, но задумаемся: случайный ли? Например, предшественник Громыко В.М. Молотов, который пробыл на своём посту тоже немалый срок (с перерывами — 13 лет), особых почестей со стороны нынешних СМИ почему-то ни разу не удостаивался (хотя в 2000 году у него тоже была круглая дата — 110 лет). Его если и вспоминают, то в основном с негативных позиций: как ближайшего сподвижника «диктатора Сталина», одного из инициаторов «преступного пакта Молотова—Риббентропа» и т.д. и т.п. Почему же такой разительный контраст демонстрируют нынешние власти в своих идеологических подходах к двум министрам иностранных дел почившего в бозе СССР? Нет ли в этом какой-то тайны, которая тщательно скрывается постсоветскими идеологами от широкой публики? Ну что ж, попробуем разобраться.

Начнём с того, что Громыко являлся учеником Молотова: на дипломатическую работу он пришёл именно по «молотовскому» набору — в 1939 году, когда Вячеслав Михайлович стал наркомом иностранных дел СССР. Причём Громыко оказался одним из лучших его учеников, иначе вряд ли он затем сделал бы фантастическую карьеру в МИДе: стал послом в такой стратегически важной для СССР стране, как США (1943–1946), заместителем Молотова (1946–1949) и постоянным представителем СССР при ООН (1946–1948). Наконец, после смерти Сталина в 1953 году именно Громыко был отобран Молотовым в свои первые заместители: тот вернул его из Великобритании, куда Громыко отправили за год до этого. Короче, все эти вехи биографии нынешнего юбиляра наглядно подтверждают тезис о том, что он был молотовец. Однако в связи с этим возникает резонный вопрос: почему же именно его в 1957 году Хрущёв назначил министром иностранных дел, если его предшественника (и учителя) он с позором изгнал с этого поста, обвинив во всех мыслимых (и немыслимых) грехах? После такой позорной отставки учителя логично было бы и его верному ученику тоже «паковать чемоданы» и отправляться если не на пенсию (из-за относительно молодого для политика возраста), то хотя бы в почётную ссылку (в какую-нибудь мировую глухомань). Но вместо этого ученик проштрафившегося учителя пошёл на… повышение. Парадокс?

На мой взгляд, разгадка кроется в следующем. Несмотря на лавры «первого ученика», Громыко таковым никогда не был. Он с большим уважением относился к Молотову как к профессионалу своего дела, но на многие проблемы смотрел иначе, чем он, особенно в последние годы — после смерти Сталина. Именно поэтому Хрущёв, формируя свою команду, обратил внимание на Громыко и не побоялся доверить ему столь ключевую должность. Заметим, что именно МИДу предстояло в те годы совершить кардинальный поворот во внешней политике СССР — от жёсткой конфронтации свернуть на рельсы мирного сосуществования со странами капиталистического мира.

Заметим, что эта линия началась фактически сразу после смерти Сталина, что неудивительно. Покойный в этом вопросе был настроен более радикально и отнюдь не собирался идти на мировую с Западом. Однако, как показали последующие события, здесь у него нашлось слишком много противников в рядах своих же соратников. Вот почему не стоит сбрасывать со счетов версию о том, что со Сталиным могло расправиться его же близкое окружение, во-первых, из-за боязни новой чистки в рядах бюрократии (а Сталин в последнее время говорил об этом в открытую), во-вторых, из-за определённой усталости от «холодной войны», которую ближайшие соратники покойного вождя стали считать неэффективной. Им всерьёз могло показаться, что, устранив Сталина, они смогут договориться о «мировой» с ведущими западными политиками.