Почему у женщин при социализме секс лучше

Позднее, знакомясь с плановой экономикой, я поняла, что фотографии в книге представляли скорее коммунистический идеал, чем живую реальность социалистических стран Восточной Европы. В конце 1990-х гг., когда я впервые жила в Болгарии, уличные торговцы на каждом углу продавали женские трусы. В газетных киосках можно было вместе с утренним номером купить кружевные стринги, потому что люди пытались наверстать упущенное по сравнению с относительными лишениями в годы, предшествовавшие 1989-му. При социалистическом строе лица, занимавшиеся централизованным планированием, игнорировали мечты женщин, и существовала постоянная нехватка женских товаров, наличие которых женщины Запада считают само собой разумеющимся, в том числе основных средств гигиены. Болгарские дамы в возрасте до сих пор содрогаются, вспоминая жесткие ватно-марлевые прокладки, которыми вынуждены были пользоваться каждый месяц (если их удавалось достать). Славенка Дракулич уловила это недовольство, путешествуя по Восточной Европе в 1991 г. Она описывала жалобы, которые «постоянно слышала в Варшаве, Будапеште, Праге, Софии, Восточном Берлине: “Взгляни на нас, мы даже не похожи на женщин. У нас нет дезодорантов, парфюма, иногда даже мыла и зубной пасты. Нет изящного белья, нет колготок. Хуже всего, нет гигиенических прокладок. Что можно сказать, кроме того, что это унизительно?”» Женщины в Восточной Европе имели гораздо больше возможностей сделать карьеру, но им, безусловно, не хватало потребительских товаров, доступных жительницам Запада[103].

В старших классах я еще ничего этого не знала, и фотографии роскошной книги из Восточной Германии внушили мне необходимую уверенность, чтобы сжиться с ролью советского дипломата в ООН. Поскольку это были восьмидесятые, я купила себе костюм из ослепительно красного жатого атласа с большими подплечниками, густо накрасила глаза тенями, а волнистые волосы превратила с помощью завивки и лака в опасно высокую башню. Меня неким образом поддерживало осознание того, что существуют общества, допускающие, пусть только в виде идеи, что женщины могут быть одновременно амбициозными и красивыми. Я могла иметь грудь и право вето.

В конце концов, хотя патриархальная культура отступает с черепашьей скоростью, эксперты, от политиков Европейского союза до консультантов из KPMG, приходят к мысли о необходимости конструктивных мер по продвижению женщин во власть. Универсального решения не существует, но квоты могут стать важной частью этого процесса. Государства играют важную роль в эволюции общественных представлений в сторону большего разнообразия и инклюзивности, и принципиально, чтобы мы использовали инструменты взвешенного законотворчества для расширения возможностей женщин претендовать на выборные должности или заседать в советах директоров. Да, необходимо изменение общественного мнения, но, чтобы оно произошло, нужно, чтобы маленькие девочки росли, видя больше примеров женщин на руководящих должностях. Девочки смогут увидеть женщин-руководителей только в том случае, если мы найдем способ изменить политическую и экономическую культуру, препятствующую нашему участию во власти.

Александра Коллонтай (1872−1952): социалистка, разработчица теории женской эмансипации, страстная поборница освобождения сексуальных отношений от любых экономических соображений. После Октябрьской революции Коллонтай стала народным комиссаром социального призрения и участвовала в организации Женотдела. Она руководила широким спектром правовых реформ и мер государственной политики, способствующих освобождению женщин и созданию основ новой коммунистической сексуальной нравственности. Русские оказались не готовы к такому видению эмансипации, и ее отправили в Норвегию в качестве первой в России (и всего лишь третьей в мире) женщины-посла. Публикуется с разрешения Библиотеки Конгресса США.

4 Капитализм в постели: Женщины в сексуальных отношениях (Часть I)

Мой лучший друг в колледже Кен был экономистом и погиб 11 сентября 2001 г. в Северной башне Всемирного торгового центра. В течение 13 лет нашей дружбы мы созванивались, не считаясь с расходами на междугородную связь, и преодолевали континенты и океаны, чтобы встретиться, когда телефонного разговора было недостаточно. После его развода мы пересеклись в Гонконге, и я слушала его излияния под мартини с водкой в баре под названием «Кафе Рика». Он делал фотографии на моей свадьбе в 1998 г., а в День труда в 2001 г. потратил выходной, чтобы прилететь в Беркли и послушать, как у меня в животе возится семимесячный младенец. Он умер прежде, чем я родила.