Почему умирают гении (СИ)

Она стояла и улыбалась, продолжая нежно гладить Августина, а затем села рядом с ним и обняла за талию.

— Не грусти, — сказала Багира. — Уйдем отсюда.

— Куда? Куда идти — никто не рад мне.

— Я рада. Какое нам дело до этой толпы? Оставим их наедине, а сами тихо выскользнем на свет. Пошли.

— А кто же их спасет, кто даст им веру?

— А оно им надо? Ты их спросил?

— Зачем же спрашивать, ведь ясен же ответ!

— У каждого человека своя вера и спасение тоже свое, а насильно мил не будешь. Пошли же.

И они пошли, взявшись за руки, выскользнув из убогого серого помещения на свежий воздух, а потом долго болтали обо всем на свете, целовались и шептали друг другу нежные слова.

— Стихи твои мне хочется услышать. Ты прочитай — вдруг станет легче жить? — попросил Августин.

— Хорошо, слушай. Я только вчера написала.

День всё списал на усталость:
сыпал стихами, пьяницами…
Шла я, и мне показалось —
взгляды повсюду кровавятся.
Да, на добро стала нищей —
ангел–хранитель уволился,
«Души, — сказал, — есть почище…»
хриплым прокуренным голосом.
Видно, гореть мне немало
после земной репетиции.
Шла я, и мне показалось —
все перевёрнуты лицами.
Смотрят и режут раскосо,
будто не люди, а идолы;
может, не мне они вовсе —
я им сегодня привиделась…[14]

— Как здорово! — только и смог сказать Августин.

— Спасибо.

— Вот только жаль, что в нашем клубе стихи теперь уж больше не в чести. Им смрада подавай и бурных оргий, а все прекрасное осталось вдруг в тени…

— Я же сказала, не переживай по этому поводу. Пройдет время, все уляжется и мы будем собираться там, как раньше.

— Да нет, ведь впереди нас ждет погибель…

— О чем ты, Августин? Почему ты видишь все лишь в черном свете?

— Мой образ разными цветами орошен и белое находит место с черным, но точно знаю я — не совладать нам с этой массою людской притворной. Казалось, ведь Маврикий был мне друг, но предал он и разлетелась чаша. Толпа была далекой и чужой, теперь же почему–то стала нашей…

— Маврикий не виноват. Что он мог сделать, когда люди стали приводить своих друзей, а те своих. Запретить? Выгнать? Как ты себе это представляешь? Тебя нигде не было, и он не знал, как поступить…

— Не знаю я, Багира, извини, не знаю на кого идти с проклятьем! За то, что мир наш светлый растерзал, приговорил безжалостно к распятью. Кто разломал ударом сапога все то, что по крупицам собирали? Кто оскорбил пошлятиной стихи, что по ночам в забвении читали? И что теперь? Решеткой задолбить единственное светлое оконце и вечно умолять, просить и ждать, пока рабы вернут нам наше солнце? Я так устал, Багира, так устал, от бесконечной гонки за надеждой, ведь только кажется — ну вот она, в руках, как все становится еще хужей, чем прежде. Я так устал…

— Ну что ты, милый мой, успокойся, все будет хорошо…Иди ко мне…

Глава 9

В моменты отчаяния и сильнейших депрессий, когда вдохновение для романа не шло, а настроение можно было поднять лишь с помощью водки, Андрей брался за газетные заметки, выдавливая из себя пошловатые истории, которые могут понравится редакторам газеты, а заодно и читателям. Эти мерзкие людишки ведь любят рассказы погорячее. Будет вам и насилие, и инцест, и любая другая гадость — чего ваша вшивая душонка изволит. Главное, бабки платите, чтобы помахать у Наташки под носом. Вот Андрей и писал, не особенно задумываясь над смыслом. Он знал, что непритязательное быдло и так все скушает за милую душу, а еще и облизнется вдобавок. Какой с них спрос? — люди же. Всего лишь люди…

Но сегодня настроение было настолько плохим, что фантазия не работала даже на тему изврата. И в самом деле, про что он только уже не насочинял — и про папу с дочкой и тетю с дядей, даже бабушка и та умудрилась вступить с внуком в противоестественные отношения, а от него хотели еще и еще. Андрей никогда не жаловался на воображение, но он не знал, кто бы еще мог с кем переспать, чтобы редакторы это оценили. Может, перейти на животный мир, где выбор поистине огромен или переключиться на криминальную хронику и выдумать пару жестоких убийств с кровавыми ошметками и мозгами, размазанными по стенке? Люди ведь так любят подобные драмы, особенно часто ими зачитываются в метро…