Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

Так вот. Современная Россия не Европа именно потому, что у нее, в отличие от бывших социалистических стран Восточной Европы не хватило воли, даже желания осудить советскую власть, которая обрекла на смерть, на мучения миллионы и миллионы когда-то советских людей. И ни в чем так явственно не проявилось наше русское нежелание вернуть себе ценность человеческой жизни, как в нашем негативном отношении к перестройке и к порожденным ею «бархатным революциям» 1989 года. Словаки, которые организовали у себя в Братиславе в ноябре этого года масштабную международную конференцию, посвященную истории «бархатных революций» 1989 года, назвали ее нынешний 30-летний юбилей «праздником чуда». Для них, словаков, для выступавших на конференции чехов, венгров, поляков, словенцев, румын, как выяснилось, нет более важного праздника в истории их ХХ века, как освобождение от навязанного им Сталиным «социалистического строя» или, как они любят говорить, навязанной им «власти коммунистов». Свет радости и счастья излучали глаза выступающих, гостей этой конференции, когда они рассказывали, как день за днем, начиная еще с первых месяцев 1989 года, их страны шли к дню свободы, к дню окончательного освобождения от навязанной Сталиным, ненавистной им коммунистической власти. Кстати, я обратил внимание, наиболее жестко осуждали власть КПЧ именно чехи. Для них, как они говорили, нет различий между преступлениями гестапо и преступлениями чехословацких наследников Дзержинского. Отсюда и нынешние выставки в Праге истории «немецко-советской оккупации 1939–1989 годов». Для них, для народов Восточной Европы, как я понял, участвуя в упомянутой международной конференции, освобождение от «власти коммунистов» означает не только приобретение подлинной государственной независимости, подлинного суверенитета, но, что не менее важно, возвращение в свою национальную историю, соединение связи времен. Если мы, особенно в последнее время, перестали критиковать советских вождей и советскую власть потому, что история СССР – это неотъемлемая часть русской истории, то для них, как оказывается, 40 лет коммунизма – это просто утраченное время. Если, как я понял, для поляков окончательная победа «Солидарности» над ПОРП в июне 1980 года не столь важна для формирования современной национальной идентичности, то для словаков, которые с 1992 года формируют свое особое национальное сознание, «бархатная революция» 1989 года является почти что основной скрепой национального сознания. И во всем, что я слышал от гостей конференции в Братиславе, был заключен какой-то парадокс: чехи, словаки, венгры, поляки, уходя от «власти коммунистов», делают все то, к чему призывал русский философ Петр Струве – осуждают преступления своих КГБ, рассказывают о героизме тех, кто сопротивлялся «власти коммунистов», рассказывают о традициях духовности, о святынях их национальной церкви. Кстати, я обратил внимание: в чем-то словацкая католическая церковь ближе к Костелу поляков, чем католическая церковь чехов. И факты говорят о том, что католическая церковь словаков сыграла такую же громадную роль в освобождении от власти коммунистов, как и польский Костел. Из выступления польских историков я узнал, что, оказывается, инициатором Польского круглого стола весны 1989 года – диалога между ПОРП и «Солидарностью» – как раз и был Примас польской католической церкви кардинал Глэмп. Оказывается, Виктор Ерофеев преувеличивает роль своего друга Адама Михника в организации Круглого стола как переломного момента польской истории. И почти все из выступающих на конференции, что грело мне душу, связывали чудо разрушения «коммунистического тоталитаризма» с именем Горбачева, с перестройкой Горбачева. И если говорить всерьез, Горбачеву как российскому политику повезло: он навсегда останется в истории человечества как освободитель народов Восточной Европы от навязанной им Сталиным ненавистной советской системы.