Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

Конечно, в нынешней самоизоляции России, возрождении новой холодной войны повинен во многом и сам Запад. Своим пренебрежительно-высокомерным отношением к посткоммунистической России, к ее лидерам он провоцировал не только обиду, но и жажду державного реванша. Ельцину было все равно, как к нему относятся члены «восьмерки», а Путин, наверное, не умел общаться с лидерами Запада не на равных. И эта жажда реванша, спровоцированная высокомерным отношением Запада к посткоммунистической России, жажда восстановления былой российской сверхдержавности превратилась уже сегодня в большую русскую политику, породила новое издание «холодной войны». И в этом отличие старой «холодной войны» от нынешней. За новой «холодной войной», слава богу, стоят только эмоции, особенности русского национального характера. Но нельзя не видеть, что это глубинное противоречие между традиционным соединением русскости с великодержавностью и реальным состоянием российской экономики, экономики вечно догоняющей страны, пока что трудно преодолимо. Ни власть не может привести свою внешнюю политику в соответствие с о своими реальными экономическими потенциями, ни российский народ никак не может понять, что у нас нет ни экономических, ни моральных оснований претендовать на всечеловеческое величие. Наши нынешние патриоты уже не ссылаются на идеи Ивана Ильина, как это было в 1990-е. Иван Ильин, настаивающий на том, что русский народ, который во время гражданской войны 1918–1920 годов не сумел отстоять ни нашу свободу, ни нашу государственность, ни нашу веру, ни нашу культуру, не имеет права чему-то «обучать Запад», уже стал врагом, «очернителем советской России» для нынешней власти. Она никак не может понять, что на самом деле у нас нет цивилизационных достижений, позволяющих стать нам одним из многих центров современного глобального мира.

И это глубинное противоречие между нашей ностальгией об утраченной великодержавности, между тем, что мы связываем с понятиями «суверенитет», «национальное достоинство», и тем, кем мы являемся сегодня на самом деле, чем мы обладаем и что мы можем, как раз и является причиной расширяющегося каждый день конфликта между Россией и Западом. Путин в своей мюнхенской речи 2007 года говорил, что история тысячелетней России оставила нам, русским, «привилегию» проводить свою внешнюю политику «независимо», то есть полагаясь исключительно на свои интересы. И мы, как он говорил, «не собираемся изменять этой традиции сегодня». Но трагедия состоит сегодня в том, что Запад и США, в отличие от нас, обладают реальной «привилегией» лишить нас источников экономического развития. А мы, к сожалению, обладаем только «привилегией» выслать их дипломатов или испытать в очередной раз межконтинентальную ракету, которая может долететь до Флориды. И в этом, на мой взгляд, состоит глубинное противоречие нашей нынешней внешней политики. У нас на самом деле нет серьезных экономических, социальных, цивилизационных оснований на какие-либо державные «привилегии». Кстати, если быть точным, то и царская Россия не всегда обладала «привилегией» проводить свою внешнюю политику независимо от других стран Европы. Начавшая индустриализацию прежде всего при помощи французских кредитов Россия Николая II уже не имела «привилегию» на сепаратный мир с Германией. Сталин имел «привилегию» проводить независимую внешнюю политику, к примеру, строить социализм в Восточной Европе, ибо его не смущала гибель миллионов людей от голода. Не надо забывать, что обычно «независимая внешняя политика», оберегающая державное достоинство руководителей России, всегда достигалась за счет обнищания народа. И нынешняя «привилегия», породившая русскую весну, тоже неизбежно ведет шаг за шагом к сворачиванию доходов населения. Так что исключений из названного мной правила не было и быть не может. Тем более, в нынешнем глобальном мире.