Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

Скажу сразу, о чем не сказал в своей предшествующей статье. Был еще четвертый, трагический способ восприятия прелестей советской системы и лежащей в ее основе коммунистической идеологии. Только на моем курсе, среди нас, поступивших в 1963 году на философский факультет МГУ, четверо закончили жизнь самоубийством в знак протеста против жизни в «самой свободной стране мира». Правда, мой сосед по общежитию Анатолий Скоп (дверь в его комнату находилась прямо напротив моей) меня пожалел и выбросился вниз головой не из своего окна, а уже в зоне «Б», прямо у входа в здание МГУ. Анатолий Скоп, как он мне рассказывал, поступил на философский факультет, чтобы проникнуть в сущность идей коммунизма, чтобы выяснить, что было и есть коммунистического в нашей советской жизни. Но когда он осознал, что мы, русские, посвятили свои жизни созданию невозможного и, самое страшное, что, как он думал, уже нет никакой возможности вырваться из этого исторического тупика, он, по его словам, потерял интерес ко всему окружающему и уже не хотел ни учиться, ни что-то делать. Так что на примере трагической судьбы Анатолия Скопа и других моих однокурсников, окончивших жизнь самоубийством, думающему человеку не стоило умом погружаться в глубины «идеалов коммунизма».

Но чтобы нынешний руководитель РПЦ, руководитель христианской церкви, церкви Христа, больше не говорил о «грандиозности» идеалов Ленина и Троцкого, идеалов коммунизма, я бы посоветовал ему перед вечерней молитвой прочитать сакральный для большевиков текст «Манифеста коммунистической партии» Маркса и Энгельса. Не было в истории человечества, на мой взгляд, более вульгарной, чем содержащаяся в «Манифесте» идея, что свобода совести порождена свободой рынка, свободой капиталистической конкуренции. Нельзя верующему человеку славить «грандиозность» идей коммунизма, ибо за ними с самого начала стоял воинствующий атеизм, отрицание исходной христианской идеи, идеи морального равенства людей. Подлинная духовность была смертельным врагом для Карла Маркса, ибо, как говорил о нем его собственный отец, бог дал ему потрясающие мозги, но не дал душу. Карл Маркс восстает в «Манифесте» не только против «свободы совести», против религиозных чувств, но и против всего, что создала человеческая цивилизация на своем долгом пути окультуривания человека, против идеи права, семьи и даже против морали. Да, говорит здесь своим оппонентам Карл Маркс, мы против морали, ибо нынешняя мораль, как и свобода совести, право, семья, являются порождением частной собственности. С его точки зрения нельзя не быть против морали, будучи противником частной собственности. Ленинское «нравственно все, что служит победе коммунизма» уже другими словами было сформулировано в «Манифесте коммунистической партии» Маркса и Энгельса. Семья как ячейка общества с ее семейным воспитанием детей тоже была ненавистна Карлу Марксу, ибо она, семья, была жестко связана с ненавистным ему институтом «частной собственности», с частной собственностью на свое отдельное жилище. Отсюда и идея, что после того, как мать сделала свое дело, накормила грудью родившегося ребенка, поставила его на ноги, ребенок должен был становиться собственностью государства. По Карлу Марксу система «государственного воспитания детей» должна была идти на смену семьи как порождения ненавистной ему буржуазной цивилизации. Идеалом коммунизма как для Маркса, так и для подлинного марксиста Ленина, была не свобода и даже не справедливость, как считает патриарх Кирилл, а смерть, смерть ненавистной ему буржуазной цивилизации.

На самом деле идея коммунизма, как она была сформулирована в «Манифесте», не несла в себе, за редким исключением, никакого позитивного содержания. Не несла, ибо все определения коммунизма у Карла Маркса были построены на отрицании того, что есть и что было. Не будет морали Христа. А что будет? Получается, что только мораль Павлика Морозова, мораль доносителей. Не будет семейного воспитания детей. А что взамен? Казарма! И только для того, чтобы ребенок забыл, что у него были отец и мать. Не будет ненавистных Карлу Марксу ремесленников и крестьян-собственников. А что взамен? Будут «трудовые армии». Но что мне делать, если эта армейская организация труда мне не по душе? Терпеть во имя торжества идеалов Карла Маркса. Куда ни глянь, везде за этой «грандиозной», по словам патриарха Кирилла, идеей выглядывает морда человеческой жестокости. И это имеет свое оправдание. Ведь в основе «Манифеста» лежит программа Гракха Бабёфа, программа того, что называлось «заговором равных». За программой коммунизма стояла мечта пролетария-люмпена, лишенного всего на свете. Мечта пролетария-люмпена, готового на зиму пойти в тюрьму, лишь бы иметь крышу над головой.