Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

Так вот, мне думается, что нынешняя конспирологическая истерия по поводу тотальной, как любит говорить Владимир Соловьев, идущей из прошлого русофобии, вредна во всех отношениях. Она прежде всего лишает нас возможности искать контакты, пути сотрудничества, взаимодействия с той частью элиты Запада, которая, несмотря ни на что, сохраняет уважение к русской культуре, к русской литературе, к достижениям русской общественной мысли. Я вообще открыл для себя, что люди, пугающие нас с экранов телевидения тотальной западной русофобией, в силу своего невежества сами являются откровенными русофобами. Проблема в том, что для них понятие «русскость», как, к примеру, показал мой спор с В. Соловьевым, носит этнический характер, завязывается на кровь. Но ведь для культурного человека, как и для дореволюционной России, русскость – это прежде всего культура, это результат творчества народов всей России. Русскость – это прежде всего Достоевский, Толстой, это философы Сергей Булгаков, Семен Франк, Петр Струве, это поэзия Серебряного века. Кстати, все эти нынешние патриоты-конспирологи, которые тесно связывают русскость с советскостью, не учитывают, что все выдающиеся представители русской культуры, за редким исключением, не приняли советскость как большевизм, говорили о несовместимости русской культуры с маргинальной, как они считали, марксистско-ленинской идеологией. Кстати, именно по этой причине наши нынешние попытки, иногда на государственном уровне, снова соединить русскость с советскостью, вредны, ибо отталкивают от нынешней России ту часть западной интеллигенции, которая сохраняет уважение к русской культуре. Кстати, в то время, когда я жил и работал в Польше, в конце 1970-х, вся интеллигенция, и прежде всего интеллигенция Польской академии наук, где я работал, при всей своей антисоветскости сохраняла свое уважение к русской культуре. Кстати, поляк Папа Римский Иоан Павел II, о чем мне рассказывал его друг, социолог Ян Щпаньский, считал Федора Достоевского своим учителем. И было, наверное, что-то в творчестве Федора Достоевского, что грело душу католика кардинала Войтылы.

Понятно, что почти все мои коллеги, сотрудники Института философии ПАН, не скрывали своего негативного отношения к навязанной им, полякам, советской системе. Правда, радовались тому, что у них, поляков, куда больше свобод, чем у нас в СССР. Но, как я помню, тогда все эти свои польские беды – и четвертый раздел Польши в 1939 году, и Катынь, – они связывали не с русскими и Россией, и даже не с СССР, а прежде всего с личностью Сталина. Любой антисталинист был для поляка, как я помню, самым близким человеком. Я был в Гданьске в августе 1980 года, когда зарождалась «Солидарность». Но и в лозунгах «Солидарности», как я точно помню, не было ничего антирусского.

На мой взгляд, вся эта нынешняя истерика по поводу всемирной русофобии провоцируется нашими СМИ не только для того, чтобы отвлечь русского человека от угроз и рисков, связанных с будущим посткрымской России, но и для того, чтобы помешать осознанию нашей собственной, российской ответственности за произошедший среди наших соседей на всем Западе не столько взрыв русофобии, сколько страхов, связанных, как они считают, с непредсказуемостью поведения нынешнего руководства РФ. Сейчас уже не имеет смысла выяснять, можно или нельзя было избежать «русской весны», которая привела, скорее всего, к окончательной гибели русского мира, к окончательному отделению малороссов и белорусов от великороссов. Наверное, эта трагедия, как и исправление ошибок Хрущева, была неизбежным следствием распада СССР. Но, на мой взгляд, только идиот может не понимать, что этнические украинцы не могли спокойно, без негативных эмоций воспринимать наше исправление «ошибок Хрущева», а тем более – активную поддержку, и не только моральную, сепаратистов Донбасса. Ведь нас еще бабушки учили, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. За радости одной минуты иногда приходится платить столетиями.

И последнее. Нет на самом деле в мире какого-то исходного, непреодолимо предвзятого, негативного отношения к России, а тем более – к русскому человеку. Все это откровенный бред. Нация воспринимается прежде всего по духовному, моральному качеству ее представителей. Конкретный отдельный русский человек, на мой взгляд, не несет никакой ответственности за действия, ошибки своей всегда, как оказывается, самодержавной власти. Но он, русский человек, как мыслящее существо все-таки обязан осознавать, что все эти нынешние антирусские эмоции возникли не на пустом месте.

Январь 2018 года

«Пражскую весну» спровоцировали не западные пропагандисты, а русские мыслители

Третий путь ведет в тупик: не может быть социализма с человеческим лицом