Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Еще не далее как в 1960-х годах некоторые западные социологи утверждали, что восточная культура — в частности, конфуцианство — мешает тем, кто погружен в нее, развивать предпринимательский дух конкуренции и инноваций, необходимый для экономического успеха. В 1980-х годах — перед лицом очевидного факта японского экономического успеха — новое поколение социологов пришло к выводу, что конфуцианские ценности уважения к власти и самопожертвования ради группы не препятствуют капитализму. Скорее, на самом деле именно они служат объяснением успехов Японии. Однако, может быть, более разумным будет сделать вывод, что люди приспосабливают свою культуру к нуждам социального развития. А это развитие в конце XX века породило также конфуцианских и коммунистических капиталистов — наряду с либеральными капиталистами.

Вывод, что мы получаем такую мысль, в которой нуждаемся, возможно, имеет смысл также и в отношении другого странного феномена, который психологи называют эффектом Флинна. С тех пор как начали проводиться тесты IQ (умственного развития), получаемые при этом средние оценки неуклонно становятся выше (примерно на три балла за десятилетие). Приятно было бы думать, что все мы становимся умнее. Однако более вероятно то, что попросту у нас возрастает умение мыслить современным, аналитическим образом. Его и показывают результаты данных тестов. Чтение книг делает нас более «современными», нежели рассказывание историй. Также и компьютерные игры (к ужасу многих педагогов), по-видимому, также делают нас более «современными».

Несомненно, верно и то, что не все культуры равно восприимчивы к меняющимся обстоятельствам. Например, исламские страны имеют одиозную славу: не многие среди них являются демократическими, в не многих из них есть современные диверсифицированные экономики, и они породили мало ученых, получивших Нобелевскую премию. Некоторые немусульмане делают из этого вывод, что ислам, должно быть, является религией невежества, из-за которой миллионы людей погрязли в болоте суеверий. Но если бы это было верным, то тогда сложно объяснить, почему тысячу лет тому назад многие из лучших ученых, философов и инженеров мира были мусульманами, или почему вплоть до XVI столетия мусульманские астрономы опережали всех прочих.

Реальное объяснение, как я подозреваю, состоит в том, что после 1700 года многие мусульмане в ответ на военное и политическое поражение «обратились вовнутрь» — то есть поступили точно так же, как и многие китайские конфуцианцы в XIII и XIV веках. Ислам — это все еще «широкий шатер». Одной крайностью является Турция, которая модернизировалась настолько эффективно, что выглядит подходящим кандидатом на вступление в Европейский союз. В качестве другой крайности мы обнаруживаем людей — таких, как некоторые из движения Талибан, — которые убьют женщин, если те покажут свои лица на людях. В целом, однако, по мере того как мусульманский мир скатывался из состояния, когда он был центром Запада, в состояние эксплуатируемой периферии, его социальное развитие стагнировало, и он оказался в роли жертвы. Положить этому конец — великая задача для современного ислама. И кто знает, какие преимущества мусульманский мир сможет затем обнаружить в своей отсталости.

Культура и свобода воли являются «джокерами», усложняющими теорему Морриса, согласно которой причиной перемен являются ленивые, жадные и испуганные люди (которые редко когда знают, что они делают), которые ищут более легкие, более прибыльные и более безопасные способы что-либо делать. Культура и свободная воля ускоряют или замедляют наши реакции на изменяющиеся обстоятельства. Они искажают и запутывают любую простую теорию. Однако — как это более чем ясно показывают истории, коими полны главы с 1-й по 10-ю, — культура и свободная воля никогда не в силах надолго взять верх над биологией, социологией и географией.

Назад в Будущее

Причины владычества Запада являются как «давними», так и «краткосрочными», и они заключаются в постоянно меняющемся взаимодействии географии и социального развития. Но само по себе владычество Запада и не «предопределено», и не «случайно». Будет более обоснованным назвать его наиболее вероятным из результатов — на протяжении большей части истории — в ходе некоей игры, где география создавала преимущества для Запада. Мы можем сказать, что владычество Запада зачастую было результатом «хорошего расклада карт».