Почему же не Эванс? Убийство в восточном экспрессе. Трагедия в трех актах. Разбитое зеркало

— Конечно, конечно, — сказал он, — и все же мне бы очень хотелось задать один маленький вопросик графине.

— Уверяю вас, это совершенно бесполезно, — сказал граф, и в его голосе зазвучал металл.

Пуаро смущенно заморгал.

— Чистейшая формальность, — сказал он. — Но, понимаете ли, совершенно необходимая для моего отчета.

— Как вам будет угодно, — неохотно уступил граф. Коротко поклонился на иностранный манер и вышел из вагона.

Пуаро протянул руку за паспортом. Там были проставлены имя, фамилия графа и его титулы. Далее стояло: «…в сопровождении жены. Имя — Елена-Мария, девичья фамилия — Гольденберг, возраст — двадцать лет». Прямо на имени расползлось большое жирное пятно — очевидно, след пальцев неаккуратного чиновника.

— Дипломатический паспорт, — сказал мосье Бук. — Мы должны быть крайне осторожны, мой друг, и никоим образом их не обидеть. Да и потом, что общего могут иметь с убийством такие люди?

— Не беспокойтесь, старина. Я буду сама тактичность. Ведь это чистейшая формальность.

Он понизил голос — в вагон вошла госпожа Андрени. Прелестная графиня явно робела.

— Вы хотели меня видеть, господа?

— Это чистейшая формальность, графиня. — Пуаро галантно встал навстречу даме и указал ей на место напротив. — Мы хотим спросить вас, может быть, вы видели или слышали прошлой ночью что-нибудь такое, что могло бы пролить свет на это убийство.

— Абсолютно ничего, мосье. Я спала.

— Но неужели вы не слышали, какая суматоха поднялась в соседнем купе? У американской дамы, вашей соседки, началась истерика, она чуть не оборвала звонок, вызывая проводника.

— Я ничего не слышала, мосье. Видите ли, я приняла снотворное.

— Понимаю. Не смею вас дольше задерживать. — Она поспешила подняться, но Пуаро остановил ее: — Одну минуточку, скажите мне, ваше имя, девичья фамилия, возраст и т. д. записаны здесь правильно?

— Да, мосье.

— В таком случае соблаговолите подписать это заявление.

Быстрым изящным наклонным почерком она расписалась: «Елена Андрени».

— Вы ездили с мужем в Америку, мадам?

— Нет, мосье. — Она улыбнулась и слегка покраснела. — Мы тогда еще не были женаты: мы обвенчались год назад.

— Вот как, благодарю вас, мадам. Кстати, скажите, пожалуйста, ваш муж курит?

Графиня — она уже собралась уйти — удивленно посмотрела на Пуаро:

— Да.

— Трубку?

— Нет. Сигары и сигареты.

— Вот оно что! Благодарю вас.

Графиня явно медлила, ее глаза, красивые, темные, миндалевидные, с длинными черными ресницами, оттенявшими матовую бледность щек, следили за ним. Губы ее, очень ярко накрашенные на иностранный манер, были слегка приоткрыты. В красоте молодой графини было нечто необычайное, экзотическое.

— Почему вы меня об этом спросили?

— Мадам, — изящно взмахнул рукой Пуаро, — детективам приходится задавать всевозможные вопросы. Вот, к примеру, один из них: не могли бы вы мне сказать, какого цвета ваш халат?

Графиня удивленно посмотрела на него:

— У меня халат из золотистого шифона. А это так важно? — засмеялась она.

— Очень важно, мадам.

— Скажите, вы действительно сыщик? — спросила графиня.

— Да, мадам, ваш покорный слуга сыщик.

— А я думала, что, пока мы едем по Югославии, полицейских в поезде не будет. Они появятся только в Италии.

— Я не имею никакого отношения к югославской полиции, мадам. Я сыщик международного класса.

— Вы служите Лиге наций[126], мосье?

— Я служу миру, мадам, — Пуаро приосанился. — В основном я работаю в Лондоне, — продолжал он и спросил, переходя на английский: — Вы говорите по-английски?

— Отшень плехо! — сказала она с прелестным акцентом.

Пуаро снова поклонился:

— Не смею вас больше задерживать, мадам. Как видите, это было не так уж страшно.

Она улыбнулась, кивнула и вышла из вагона.

— Красивая женщина, — сказал мосье Бук одобрительно и вздохнул. — Однако этот разговор нам ничего не дал.

— Да, эта пара ничего не видела и не слышала.

— Но теперь мы пригласим наконец итальянца.

Пуаро ответил не сразу. Его внимание было поглощено жирным пятном на паспорте венгерского дипломата.

Глава 8 Показания полковника Арбэтнота

Пуаро тряхнул головой и вышел из глубокой задумчивости. Глаза его, встретившись с горящим любопытством взглядом мосье Бука, лукаво сверкнули.

— Дорогой друг, — сказал он, — видите ли, я стал, что называется, снобом! — и поэтому считаю, что сначала необходимо заняться первым классом, а потом уже вторым. Так что теперь я думаю пригласить импозантного полковника.

После Нескольких вопросов выяснилось, что познания полковника во французском весьма ограничены, и Пуаро перешел на английский. Уточнив имя полковника, его фамилию, домашний адрес и армейскую должность, Пуаро продолжал:

— Скажите, вы едете из Индии домой, на побывку, или, как мы говорим, «еп permission»?[127]

Полковник Арбэтнот не проявил никакого интереса к тому, что и как называют презренные французишки, и ответил с подлинно британской краткостью:

— Да.

— Но вы не воспользовались судами Восточной линии?[128]

— Нет.

— Почему?