Почтальон всегда звонит дважды

За что я так ее полюбил? Понятия не имею. Она старалась получить что желала. Пусть и неправильным способом. И понятия не имею, что Кора нашла во мне, ведь она меня насквозь видела. Столько раз называла беспутным. А мне ничего было не нужно, кроме нее. Но ведь и это немало. Не каждой женщине такое выпало.

Тут в седьмой камере сидит парень, убивший своего брата, и говорит всем, что это сделал не он, а его подсознание. Я попросил объяснить, и он рассказал, что в человеке есть две личности: он сам и еще одна личность, о которой он не догадывается, – его подсознание. Это меня подкосило. Может, я и вправду, сам того не зная, убил Кору? Господь всемогущий, не хочу в такое верить! Не убивал я! Говорю же, я так ее любил, что умереть был готов ради нее. К черту всякие подсознания! Бедолага все насочинял – видно, хотел заморочить суд. Когда человек что-то делает, он это знает. Я – не делал, и я это знаю. И если я когда-нибудь встречусь с Корой, так ей и скажу.

Если честно, мне не по себе. Наверное, нам тут чего-нибудь подсыпают, чтобы мы не думали о предстоящем. Я стараюсь не думать. Я представляю себя и Кору под голубыми небесами, вокруг – вода, и мы говорим о том, как будем счастливы, и что это навсегда. Вот такой мне видится настоящая загробная жизнь, а не те штуки, про которые рассуждал отец Макконнел. Когда я представляю себя там, с Корой, я верю в загробную жизнь. А когда пытаюсь рассуждать – картина рассыпается.

Помилования не будет.

За мной уже идут. Отец Макконнел говорит, молитва помогает. Если вы дочитали досюда, помолитесь за меня и Кору, чтобы там – уж не знаю, где, – мы с ней были вместе.

Двойная страховка

Глава 1

Я выехал в Глендейл оформить заем для трех новых водителей грузовиков в пивоваренной компании и по дороге вспомнил об одном клиенте из Голливуда, у которого истекал срок страховки. Решил заодно завернуть и к нему. Вот так, случайно, я и попал в этот «Дом смерти», о котором вы читали в газетах. Но когда я увидел его впервые, он вовсе не походил на «Дом смерти». Обыкновенный дом в испанском стиле, точь-в-точь как у всех у них в Калифорнии, с белыми стенами, красной черепичной крышей и пристроенным сбоку патио. Правда, стоял он как-то по-дурацки. Под домом гараж, над ним – первый этаж, а все остальные лезли вверх по склону холма, и как вам туда попасть – никому дела не было. К входной двери вели крутые каменные ступени. Делать нечего – пришлось припарковаться и подняться. Выглянула служанка.

– Мистер Недлингер дома?

– Не знаю, сэр. Кто его спрашивает?

– Мистер Хафф.

– А по какому делу?

– Личному.

Главная тонкость в нашем деле – ни словом, ни намеком не обмолвиться об истинной причине визита, пока не впустят в дом.

– Извините, сэр, но мне не разрешено никого впускать, пока не скажут, по какому делу.

Вторая тонкость. Начни я вдаваться в объяснения, по какому именно «личному» делу явился, только напустил бы туману, а это плохо. Скажи я честно, чего мне надо на самом деле, оказался бы в ситуации, в которую так часто попадают и которой так опасаются страховые агенты: служанка ушла бы, а затем вернулась и сказала «нет дома». Если бы я сказал, что подожду, то поставил бы себя в унизительное положение, а это еще никогда не помогало заключить сделку. Итак, чтобы всего этого избежать, надо попасть внутрь. Раз уж ты там оказался, они тебя выслушают, никуда не денутся. Поэтому любого страхового агента можно оценить по тому, как скоро он окажется в гостиной, на широком семейном диване, с одной стороны шляпа, с другой – все его охмурительные бумажки.

– Ясно. Я говорил мистеру Недлингеру, что, возможно, заскочу. Ну ничего. В следующий раз заеду.

Чистая правда, кстати. Когда речь идет о страховке на автомобиль, мы всегда предварительно напоминаем клиенту, что срок подходит к концу, но этого я не видел вот уже год. Говорил я со служанкой тоном старого друга хозяина, не слишком довольного таким приемом. И это сработало. На ее лице появилось встревоженное выражение.

– Да нет, что вы, входите, пожалуйста.

Если б я употребил все свои уловки, чтобы оказаться как можно дальше от этого дома, тогда, вероятно, жизнь моя сложилась бы совсем иначе.

* * *