Почтальон всегда звонит дважды

— Тебя не пугает дух несчастного грека, вовсе нет. Другого он, может быть, и пугал, но не мистера Фрэнка Чемберса. Куда там, ты хочешь смыться, потому что ты бродяга, вот и все. Был бродягой, когда пришел сюда, и бродягой остался. Если мы уедем отсюда и у нас кончатся деньги, что дальше?

— Какое мне дело? Главное, прочь отсюда.

— То-то и оно, что тебе нет дела. Но мы могли бы остаться и тогда...

— Я это чувствовал. Значит, вот что ты планируешь? Вот о чем мечтаешь все это время. Что мы останемся здесь.

— А почему бы и нет? Дела идут хорошо. Почему мы не можем здесь остаться? Послушай, Фрэнк. Сколько мы знакомы, ты все хочешь сделать из меня бродягу, но не выйдет. Я тебе говорила, я не цыганка. Я хочу стать человеком. Остаемся здесь. Никуда не поедем. Возьмем лицензию на пиво. Выбьемся в люди.

Была уже поздняя ночь, и мы были наверху, полураздетые. Она расхаживала взад-вперед, как тогда в суде, и говорила в той же странной рваной манере.

— Ясно, что остаемся. Все будет по-твоему, Кора. Успокойся, выпей.

— Не хочу напиваться.

— Нет, хочешь. Мы еще посмеемся над тем, как нам достались денежки.

— Мы уже насмеялись по горло.

— Но теперь мы заколотим большие деньги. В этой твоей загородной пивной. Мы должны за это выпить, за удачу.

— Ты сумасшедший. Ну ладно. За удачу.

Подобные стычки происходили по нескольку раз за неделю. И каждый раз, когда я отходил с перепоя, мне снился тот же сон. Я все еще куда-то падал, и в ушах звучал все тот же хруст.

Едва истек ее условный срок, как пришла телеграмма, что больна ее мать. Она второпях собрала кое-какие вещи, и я отвез ее к поезду.

Когда я возвращался на стоянку, меня охватило такое странное настроение, будто я наполнен газом и свободно могу летать. Я чувствовал себя свободным. Целую неделю мне не придется ни с кем выяснять отношений, прогонять дурные сны или утешать некую женщину бутылкой спиртного.

На стоянке какая-то девушка пыталась завести двигатель. Все впустую. Она сделала все, что могла, но машина так и не ожила.

— Что случилось? Не едет?

— Оставила включенным зажигание, вот аккумулятор и сел.

— Так нужно его зарядить.

— Да, но мне нужно домой.

— Я вас отвезу.

— Вы очень добры.

— Я вообще добрейший человек на свете.

— Но вы не знаете, где я живу.

— Мне все равно.

— Это очень далеко. За городом.

— Чем дальше, тем лучше. Где бы это ни было, нам по пути.

— Вам невозможно ответить «нет».

— Если невозможно, то не отвечайте.

Она была блондинкой, может быть, чуть старше, чем я, и выглядела неплохо. Но взяла она меня своим дружеским обращением и тем, что вообще не опасалась, что я мог с ней что-нибудь сделать, как будто я был маленьким мальчиком или вообще неизвестно кем. Она разбиралась в моде, это было видно. И кроме того, мне стало ясно — она не знает, кто я. По дороге мы познакомились, и мое имя ей ничего не сказало. Господи, какое это было облегчение. Единственный человек на свете, который не хотел, чтобы я на минутку присел к столу и рассказал ему, как, собственно, было дело с тем греком, которого якобы убили. Я взглянул на нее, и ко мне вернулось то же ощущение, что и на вокзале, словно я наполнен газом и могу каждую минуту взлететь из-за руля.

— Значит, вы Мэдж Аллен, да?

— Ну, собственно, я Крамер, но теперь, когда муж умер, я пользуюсь своей девичьей фамилией.

— Так послушайте, Мэдж Аллен, или Крамер, или как вас еще называть, у меня к вам небольшое, но интересное предложение.

— Да?

— Что бы вы сказали, если бы мы сейчас развернулись, двинули на юг и отдохнули бы так с недельку?

— Нет, я не могу.

— Почему?

— Просто не могу, и все.

— Я тебе нравлюсь?

— Разумеется, нравишься.

— Ты мне тоже. Что же нам мешает?

Она начала что-то говорить, потом замолчала и рассмеялась:

— Я тебе признаюсь. Я бы с удовольствием. Не то чтобы мне что-то мешало, ничего такого. Просто я не могу. Из-за кошек.

— Кошек?

— У меня множество кошек. И я за ними ухаживаю. Поэтому мне нужно домой.

— А для чего существуют приюты для домашних животных? Позвоним, пусть они приедут.

Это ее рассмешило.

— Хотела бы я видеть их лица. Мои кошки немного другие.

— Кошки есть кошки, разве не так?

— Не совсем. Некоторые поменьше, некоторые побольше. Мои же совсем большие. Сомневаюсь, что в каком-нибудь приюте справились бы с нашим львом. Или с тигром. Или с пумой. Или с тремя ягуарами. Эти хуже всех. Ягуар — ужасный зверь.

— Господи, что же вы делаете с этими чудовищами?

— Ну, представляем их для киносъемок. Продаем молодняк. У людей есть частные зоопарки. Мы пускаем их бегать на воле. Привлекают заказчиков.

— Меня бы они не привлекли.

— Мы держим ресторан. Людям нравится на них смотреть.

— Ресторан? Я тоже. Эта страна кормится с продажи хот-догов друг другу.

— Ну да, но я не могу забывать о своих кошках. Их нужно кормить.

— Глупости, это можно устроить. Позвоним Гобелю, пусть за ними приедет. За сто долларов он позаботится о твоей стае, пока нас не будет.

— Ты считаешь, отдых со мной стоит ста долларов?

— По меньшей мере.

— Ах так. Тогда я не могу сказать «нет». Думаю, тебе нужно позвонить Гобелю.

* * *