Почтенное общество

Литература на полках весьма заумная: ситуационисты, философы восьмидесятых-девяностых, несколько основополагающих марксистских и анархистских текстов. Конечно, экологическая пропаганда, частично на английском. И множество детективов. Американские, итальянские, много французских — естественно, Маншет, Дененкс, Идзо, Фажарди, графический справочник стоит на той же полке, но дальше, рядом с Селином. Классики. Книги растрепанные, множество раз читанные.

Книги в большинстве своем Парисом тоже читаные-перечитаные.

Скоарнек — парень образованный, думающий. Может быть, по-дурацки, но думающий. И теперь он в бегах. Почему?

У этажерок на полу картонные коробки. В беспорядке. На лицевой стороне каждой маркером обозначено название организации, к которой относится содержимое коробки: банк, Электроэнергетическая компания Франции, «Французские мобильные телефоны»… Почти все они пусты. Чтобы не оставлять следов. Предположение о бегстве подтверждается.

Скоарнек вполне вероятный подозреваемый. По крайней мере двоих видели, когда они убегали из здания, где жил Субиз. Несколько часов спустя трое покидают дом Скоарнека.

Его окликает Перейра: прибыли полицейские, пора уступать место.

В холле большого парижского отеля группа мужчин, отвечающих за предвыборную кампанию Герена. Пьют виски, чтобы скоротать время. Настроение приподнятое, никакого напряжения, путь свободен.

Перед входом в отель останавливается машина. Из нее выходят Герен с женой. Камиль Гезд, глава предвыборного комитета, от взгляда которого ничего не ускользает, тут же увлекает Герена за собой.

Соня делает вид, что ничего не заметила, и одна входит в гостиницу.

Гезду, как и кандидату, около пятидесяти. Это очень высокий, очень худой и узколицый человек с крупным носом. Спина у него согнута, он склоняется над собеседником, руки болтаются вдоль туловища — вылитый аист, откладывающий яйцо. А в остальном умен, правда меньше, чем сам полагает, с полным отсутствием чувства юмора и призванием серого кардинала. Герен доверяет ему, поскольку никак не может представить Камиля своим соперником.

— С Субизом разобрались, — шепчет тот на ухо Герену и сует ему в карман CD-ROM.

— И чем это пахнет?

— Это плохо пахнет. Сам увидишь… Субизу, а значит, и Комиссариату по атомной энергетике известно практически все. Мы слишком поздно выявили, что Субиз окучивает Борзекс. К этому моменту все уже совершилось.

Лицо Герена вытягивается.

— Думаешь, Комиссариат воспользуется этим во время выборов?

— Думаю, нет. Не в их привычках. Они напрямую не вмешиваются в политику, не таким образом. — Гезд выдерживает паузу. — А вот Кардона может серьезно навредить партии левых радикалов…

Герен выпрямляется:

— Идем. Нас ждут.

— Иди вперед, я догоню.

Гезд ждет, пока за его шефом не закроются двери, и направляется к стоянке автомобилей.

В самой глубине в другом черном седане ожидает заказчик кражи со взломом, из Центрального управления общей информации.

— И что?

— Я отдал ему диск, как договаривались.

— Как он отреагировал на смерть Субиза?

— Я ему не сказал. Не сейчас. Нет никакой спешки. В прессу еще ничего не просочилось. Подождем результатов первого тура, они неплохие, и это смягчит удар. И потом у вас будет время на ответные меры. У Криминальной полиции, возможно, уже появятся подозреваемые, когда я им преподнесу эту новость.

— Хотелось бы надеяться.

— Для вас это было бы действительно неплохо, Мишле. И для меня тоже. Начальство вас не достает?

— Директору информационной службы прекрасно известно, что я ваш человек, а значит, возможно, и нового президента. А поскольку его заботит собственное будущее, он предпочитает не задавать вопросов и предоставляет мне свободу действий. Да и вообще им удобнее делать вид, что ничего не происходит…

— Предупредите, если ситуация изменится.

Они прощаются, и супрефект Мишле отбывает со стоянки, а Гезд возвращается в холл гостиницы.

Почти сразу после своего приезда в Париж Нил отправляется на улицу Фобур-Сен-Мартен, в небольшую квартирку, которую снимает для дочери, упорно не отвечающей на его телефонные звонки.

Лифта нет. Он поднимается на пятый этаж, звонит в дверь. Тишина. Нил бросает взгляд на часы: три часа дня — ничего удивительного, ей есть чем заняться. Он спускается, заходит к консьержке, где в сборе все семейство. Нил обворожительно улыбается, против его английского акцента устоять невозможно, и консьержка находит время ему ответить:

— Ваша дочь не живет тут уже несколько месяцев.

— Как это здесь больше не живет? Я снимаю ей эту студию, она звонит мне раз в неделю и ни разу ничего об этом не сообщила.

Консьержка колеблется:

— На самом деле она приходит сюда только за своей почтой. — Видя растерянное лицо этого наивного родителя, она продолжает: — У вас с ней проблемы?

— Возможно.

— Ох уж эти дети! — вздыхает женщина. — Если хотите посмотреть, как она живет, то ключ справа над дверью. Найдете в щели над косяком.