Почти мертвы

Горячая вода не шла на пользу воспаленному колену, как и бессонница, и я решила, что ванна успокоит хотя бы голову.

Пока в ванну лилась обжигающе горячая вода, я позволила слезам смешаться с паром, чтобы замаскировать горе. Но ничего не вышло. Потому что горе не похоже на простую печаль.

Печаль густа, как непроглядный туман – клубится перед глазами и не дает увидеть вокруг ничего хорошего.

Но горе – это другое. Не туман, а буря. Она бушует внутри, раздирая тебя на части, вцепляется в сердце, легкие, кожу, пока не вскроет их, как ножом, обнажив самую душу, и оставит ее кровоточить.

Горе безумно, как и любовь. Может, это и есть любовь? Любовь, запертая внутри твоего тела, птица, которая не может расправить крылья, и поэтому яростно и возмущенно машет ими, пока не выбьется из сил, не сломается, потеряв надежду.

Нет, горе – это не печаль. Это отчаянная, потерянная любовь, тоска, которая заливает легкие, встает комом в горле, а когда пытаешься заговорить, выливается наружу как слизь.

Теперь я поняла, почему люди обращаются к Богу. Я больше не ходила в церковь, но много читала Библию и знала, что Бог способен принять сколько угодно любви. Он может поглотить всю пораженную горем любовь и вернуть ее обратно, наполнить тебя, снова сделать цельным.

Когда я росла в выжженном солнцем Бейкерсфилде, то мечтала жить в лесу, среди ручьев и сосен, тянущихся к небесам. Я никогда не любила палящий зной Запада. Если бы Бог дал мне второй шанс, я хотела бы очутиться далеко отсюда, в изумрудном лесу моих грез.

Конечно, я не заслужила второго шанса. Я лживая, бесполезная тварь, преступница. Я потеряла единственного человека, который мог бы понять, почему я так поступила. Единственного человека, доброго настолько, чтобы меня простить.

Теперь я осталась одна. Никто мне не поможет. Я не могу ни с кем разделить свою судьбу, потому что никто не знает меня настоящую.

Я погрузилась в ванну и начала молиться.

Глава 25

Я вдруг поняла, что не хочу умирать.

Поняла совершенно не вовремя, потому что уже приняла двенадцать таблеток викодина и через час наверняка умру.

Таблетки начали действовать. Я лежала на кровати, на огромной кровати с мягким изголовьем и бельем от Ральфа Лорена, но не чувствовала, что касаюсь ее. Руки, ноги, голова и туловище как будто парили. Чувство было очень приятное, словно целиком состоишь из взбитых сливок.

Я почти засмеялась над своим затруднительным положением. Ведь еще пятнадцать минут назад, прежде чем проглотить эти таблетки, я могла бы спокойно жить дальше, без всяких усилий. Но теперь, чтобы выжить, мне нужно было очень постараться.

Однажды Саванна спросила меня, что такое ирония. Помню, как нелегко мне далось это объяснение. Иронии трудно придумать определение, проще дать пример, но тогда мне ничего не приходило в голову. Обнаружить, что я хочу жить, находясь на грани смерти, вот это ирония! Я сделала мысленную пометку – на тот маловероятный случай, если снова встречусь с Саванной, надо будет привести ей этот пример.

Не знаю, возможно, именно близость смерти вызвала у меня такое желание жить, а может, что-то совершенно другое. Быть может, я вдруг захотела жить, потому что впервые за три месяца каждая клеточка тела не сжималась от боли. Это все викодин. Оказывается, когда не задыхаешься от изнурительной боли, жизнь – не такая уж плохая штука. Я и забыла об этом. От викодина онемело все тело, зато мысли вдруг прояснились – интересный побочный эффект.

Я уже плыла на опиоидном плоту навстречу смерти, и тут увидела реальность в совершенно другом свете. Я почувствовала прилив гордости. Меня сбила машина, и я выжила. Моя коленная чашечка болталась на соплях, а я снова научилась ходить. Я жила в таком красивом доме, что о нем могли бы написать в глянцевом журнале. У меня был роскошный внедорожник, отличная новая стрижка и духовка, в которой получались просто идеальные рассыпчатые кексы с черникой. У меня росла красивая, заботливая дочь, предмет моей гордости. С какой стати мне желать смерти? У меня прекрасная жизнь. Теперь оставалось только придумать, как ее сохранить. Чтобы не умереть, мне понадобится медицинская помощь. Нужно попасть в больницу. Если б под рукой оказался телефон, я бы позвонила 911.

Но я оставила его внизу, потому что собиралась умереть, а человеку без пульса мобильник не нужен.

Я чувствовала, как на меня накатывает сон. Если я засну, все будет кончено, и я заставила себя открыть глаза. Я сказала себе, что должна встать. Ноги онемели, но мне удалось сбросить их с кровати. Ступни я тоже не чувствовала, но видела, что они коснулись пола. Уже прогресс.

Я попыталась встать, но тут же рухнула. Ладно, значит, идти не получится, но вдруг я смогу ползти?

Я встала на четвереньки. Я никогда не видела ковер так близко, и он оказался такой красивый! Ванильного цвета, с вкраплениями коричневого, он напоминал пралине со сливками. Я представила, как лижу его. Ладно, не сейчас, как-нибудь попозже.