Почти невеста

– Съехала. Именно так, – театральный кивок.

– Но… это же мой дом.

– Вообще-то это мой дом. Ты там просто жила какое-то время.

– Просто жила? И ничего больше?

Эти слова задели меня сильнее всего. Такое чувство, словно речь шла об обычном госте, случайно заглянувшем к нему домой.

Еще один театрализованный кивок.

– Возможно, твоя сестра сможет приютить тебя? Или одна из бесчисленных подружек?

Сказано это было с таким пренебрежением, что во мне снова вскипела ярость. Тревв терпеть не мог моих подружек.

И что значит, приютить меня? Что я – паршивая дворняжка, прозябающая в канаве?!

– Конечно, мы с Тесс не ждем, что ты сразу заберешь все свои вещи. Но хотя бы основное. Одежду там, туалетные принадлежности.

– Не знаю, как и благодарить вас с Тесс. – Ее имя я произнесла так, словно так называлась заразная болезнь. – Как это мило с вашей стороны!

– До свидания, Энн!

Этому ублюдку хватило наглости поцеловать меня в лоб, прежде чем повернуться и зашагать к двери. Внезапно меня охватило что-то вроде паники. Мне не хотелось, чтобы Тревв уходил. Не важно, что он там сделал – только бы он не бросал меня!

– Тревв! Постой! – пролепетала я дрожащим голосом.

Он повернулся, теперь уже несколько раздраженно, но не отступая от своей привычной профессиональной любезности.

– Что?

Я открыла рот, но слов не было. Забавный парадокс, вызванный смесью ярости и отчаяния, приправленных изрядной долей замешательства.

– Ничего, Тревв. Ровным счетом ничего.

Покачав головой, он открыл дверь и шагнул за порог. Я молча наблюдала за тем, как он шествует к машине – вразвалочку, словно вышел на прогулку. Тесс ждала его на пассажирском сиденье. Моем сиденье. А потом они уехали. Навсегда уехали из моей жизни.

Когда мне было лет шесть, я упала с гимнастической стенки. Да так, что из меня едва дух не вышибло. Пару секунд я молча разевала рот, пытаясь глотнуть побольше воздуха. Это был один из самых кошмарных моментов моей жизни. Мне тогда казалось, что я умираю.

Примерно так же я чувствовала себя сейчас, наблюдая за отъезжающей машиной.

Но на этом мои неприятности не закончились. Мне еще предстояло прожить этот день – тринадцатое января, если быть точным. И ситуация с каждым часом накалялась все больше. К разбитому сердцу и сломанной туфельке добавилась пропущенная фотосессия.

Моя начальница Соня – само олицетворение стиля. Одного ее словечка бывает достаточно, чтобы определить, что модно, а что нет. На ее высокой, худощавой фигуре безукоризненно сидят все те роскошные наряды, которые попадают в наш офис прямо с подиумов. Ходили слухи, что она уже много лет сидит на диете из капусты и морковного сока. Кожа ее сияла, губы тоже – благодаря новейшему оттенку помады. Словом, в ней было столько стиля, что даже простой пакет в ее руках выглядел сумкой от-кутюр.

В то же время она славилась своим острым как бритва язычком и бешеным честолюбием. В ней было столько мужских качеств, что она без труда могла заткнуть за пояс любого мужчину.

И эта женщина вызвала меня к себе в кабинет.

– Если не ошибаюсь, тебя сегодня арестовали за попытку убийства. – В ее тоне не прозвучало даже намека на эмоции.

– Нет-нет, все было совсем не так…

Откуда она вообще узнала про мой арест?

– Постарайся понять меня правильно, дорогуша. Ты застала своего парня с другой, и тебе захотелось слегка его покалечить… Вполне оправданное желание. – Она резко поднялась из-за стола. – Но то, что ты испортила нам фотосессию… не говоря уже о туфлях, которые прислал сам Кристиан. Ты хоть знаешь, сколько стоят эти туфли? И во сколько обошлась нам подготовка к фотосессии? Одна аренда верблюдов чего стоит!

– Верблюдов?

– И эфиопских беженцев, – вмешалась в разговор директор отдела моды, уменьшенная копия Сони. – Мы собирались использовать тему третьего мира, соединив несоединимое. Только представь, какой фурор должны были произвести несчастные эфиопские детки в сверкающих лабутенах! – Она взглянула на меня с нескрываемой яростью. – А ты одним махом все испортила!

Соня кивнула.

– Можешь считать себя уволенной.

Хоть я и догадывалась – да что там, знала, – что с работой мне придется распроститься, услышанное стало для меня настоящим шоком. Ничто уже не могло спасти ситуацию… как и эти чертовы туфли! Я знала, что мне не оправдаться, а потому молча повернулась и побрела к двери.

– И вот что, Энни, – обронила Злобная Стерва. – Если ты еще когда-нибудь вернешься в индустрию моды, в чем лично я сильно сомневаюсь… – она фыркнула так, словно почувствовала запах тухлых яиц, – не надевай больше эти джинсы. Они вышли из моды два сезона назад.

Выслушав ее мерзкое замечание, я выскочила за дверь. Конец моей работе в самом гламурном журнале Южной Африки. Конец моим честолюбивым чаяниям…