Почти нормальная семья

– «Следователь: Те сведения, которые вы сообщили о Кристофере Ольсене…»

– Следователь – это кто? – прервал его я.

– Агнес Телин, комиссар полиции, – ответил Блумберг, не поднимая глаз. – В данном случае она проводит допрос.

– Хорошо, я понял.

Блумберг стал читать дальше:

– «Вы ведь понимаете, Линда, что выдвигаете против Кристофера Ольсена очень серьезные обвинения. Если в вашем рассказе есть отклонения от правды, то скажите об этом сейчас».

– Но если честно, – воскликнул я и развел руками, – имеет ли она право так говорить? Получается, она утверждает, что Линда лжет!

Блумберг тяжело вздохнул и стал читать дальше.

– «ЛЛ» – означает «Линда Лукинд», – сказал он и покосился на меня. – «ЛЛ: Возможно, было так, что… Я не знаю. Иногда я не уверена, происходило все это в действительности или только в моем воображении. У меня такое ощущение, что это происходило на самом деле. Мне так кажется».

Блумберг посмотрел на нас с самым серьезным видом и продолжил:

– «Следователь: Вы говорили то, что не соответствует действительности, Линда? Я хочу лишь выяснить правду. ЛЛ: Я не знаю. Я не помню. Все как бы сливается – реальность и… и… видения».

Я просто не знал, что и подумать. Звучало все это совершенно нелепо. Неужели Линда Лукинд не может отделить свои фантазии от реальности?

Свернув протокол допроса, Блумберг протянул его Ульрике:

– И так далее. Линда Лукинд не знает, что произошло на самом деле, а что ей привиделось. Вот и поди разберись. Ничего удивительного, что дело закрыли.

Ульрика полистала бумаги:

– Так Кристофер Ольсен не избивал Линду?

Не исключено, что так оно и было. Но то, что Линда не может отличить фантазии от реальности, – в это мне трудно было поверить. Напротив, у меня возникло убеждение, что она солгала совершенно осознанно. Она что-то скрывает. От меня, от полиции, от всех. Я должен выяснить, что именно.

41

Выйдя из конторы Блумберга, мы с Ульрикой пошли по узкому тротуару Клостергатан. Внезапно перед нами остановился пожилой мужчина в светлом пальто и уставился на меня так, словно я – привидение. Я поскорее прошел мимо, отвернувшись к витрине.

Мы зашли в «Месье Патиссье», сели за столик в уголке, выпили кофе и съели по пирожному со сливками и марципаном.

– Ты выглядишь по-другому, – сказала Ульрика.

– Бодрее? Мне удалось немного поспать.

Она долго рассматривала меня, изучая каждый миллиметр моего лица. Это было приятно – словно ее глаза нежно и заботливо гладили меня.

– Я поняла, в чем дело, – сказала она. – Воротничок! Я не привыкла видеть тебя без пасторского воротничка.

Втянув подбородок, я опустил голову. Даже не заметил, что снял с себя воротничок. Это не было моим осознанным решением. Просто в последние дни я забывал его надеть.

– Будешь читать? – спросила Ульрика, выкладывая на стол пачку протоколов следствия.

Мы поделили между собой бумаги и стали читать. Время от времени мы вздыхали, переглядывались и качали головами.

Не могло быть никаких сомнений, что Линда Лукинд представала человеком, оторванным от реальности, постоянно путающимся в показаниях. На основании того, что можно было прочесть в протоколах следствия, трудно было бы упрекнуть прокурора в том, что он снял с Кристофера Ольсена все подозрения. Обвинения Линды Лукинд казались сфабрикованными психически нестабильной партнершей, одержимой жаждой мести за то, что ее бросили. Но действительно ли все так просто?

Когда мы снова вышли на тротуар, Ульрика предложила пробежаться по магазинам:

– Мне нужен новый шарф. Это займет не более получаса.

– Мне эта идея не нравится, – ответил я.

– А что такое?

– Мне не нравится, как на нас смотрят.

– Я быстро, – пообещала она.

Ворча себе под нос, я последовал за ней в «Оленс», протискиваясь вперед с опущенной головой и кругами пота под мышками. Я все время старался держаться поближе к Ульрике. Когда мы наконец вышли наружу, я положил двадцатку в кружку женщине, мерзнущей у входа. Она стала молить Бога, чтобы он благословил меня.

– Давай быстренько заглянем в «H & M»? – предложила Ульрика.

– Только не туда! Это немыслимо.

– Ну и пусть смотрят.

– Но они могут начать спрашивать. Сотрудники.

Она взглянула на меня и провела рукой по моему локтю:

– Скоро все это закончится. Мы уедем отсюда…