Почти нормальная семья

Тревога шевелится в животе как змея. Мама и папа.

– Спасибо, но – нет, – отвечаю я.

Блумберг с озабоченным лицом подается вперед. Его лицо размывается, у меня кружится голова.

– Что ты хочешь сказать?

Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза.

– Я этого не вынесу, – говорю я и чувствую, как по щекам текут слезы. – Не хочу с ними встречаться.

54

Я знала, что папа до одури в восторге от Робина. Не раз слышала, как он восхищался им.

Заманить с собой Робина в лес не представляло никакой проблемы. А уж когда я это сделаю, он не устоит. Затем вся компания мальчишек подкрадется и застанет нас на месте преступления. Скандал будет страшный.

Папа, ясное дело, станет бегать по потолку. Я знала, что он еще не уехал, – его машина по-прежнему стояла на парковке у столовой.

Первая часть моего плана сработала прекрасно. Но когда я увела Робина за деревья, где нас не видно было из лагеря, у меня возникли сомнения. Робин поднял руку, чтобы прикоснуться ко мне, глядя на меня совсем другим взглядом, чем раньше. В его глазах светилась нежность, словно он действительно хорошо относился ко мне.

– Мы не можем этого сделать, – прошептал он, коснувшись меня кончиками своих тонких пальцев.

Он был прав. Я была близка к тому, чтобы испортить ему все. Его выгонят с должности, вероятно, никогда больше не примут на работу в Шведскую церковь. А то и еще что похуже.

Я хотела отомстить папе. Не Робину.

– Через пару лет, – проговорила я, медленно отводя его руку. – Через два года и одиннадцать месяцев мне исполнится восемнадцать.

Он улыбнулся.

– Ты готов ждать так долго? – спросила я.

У нас было еще несколько минут, прежде чем появятся мальчишки, крадучись среди деревьев. Я взглянула на губы Робина. Мне так хотелось его поцеловать. Только один разочек. Это же не опасно?

– Твой папа, – сказал он и повернул голову. – Адам – твой папа.

– И что в этом такого? Ты боишься моего отца?

– Боюсь? – рассмеялся он. – Кто может бояться Адама?

– Тогда в чем проблема?

– Ни в чем. Просто вы такие разные.

Он взял меня за руку и повел дальше в рощу:

– Пойдем.

Его зубы блестели в темноте.

Он хотел мне что-то показать. В своей комнате в корпусе вожатых. Когда я напомнила, что конфирмантам строго запрещено находиться на территории вожатых, он только рассмеялся:

– То, о чем никто не узнает, никому не принесет вреда.

Незнание – сила.

– А как же папа? – спросила я, нервно озираясь.

Робин не слышал меня.

– Пошли, – сказал он и отпер дверь.

В корпусе вожатых было четыре комнаты. Узкая прихожая с зеркалом и четыре двери. Дачный запах. Робин жил в конце коридора слева.

Подойдя к окну, он опустил штору.

– Садись, – сказал он и указал на кровать.

Тут было не убрано, вещи разбросаны по всей комнате – на полу, на кровати и маленьком столике. Рядом с кроватью стояла полураскрытая сумка Робина, и, садясь на кровать, я с любопытством заглянула туда, увидев трусы, майки, дезодоранты.

– Я сейчас вернусь, – сказал он и снова вышел в прихожую.

Я сидела на кровати, ощущая, как бьется мое сердце. Вскоре я услышала, как Робин спустил воду в туалете.

Я не дура. Правда, мне было всего пятнадцать, но я все поняла. Ничего Робин не собирался мне показывать. Я могла вскочить и убежать, эта мысль пронеслась у меня в голове, но мне хотелось остаться. Все это было так увлекательно.

К тому же теперь не было риска, что мальчишки застукают нас и поднимут шум. Самое неприятное, если они начнут нас искать и…

Я отправила сообщение:

Отбой. Я передумала

Получила в ответ большой палец, поднятый вверх.

В следующую секунду Робин распахнул дверь. Теперь в его лице было иное выражение – решительное, непоколебимое. Его верхняя губа дрогнула, когда он привлек меня к себе. Наши губы встретились, его язык забрался ко мне в рот, и мы стали целоваться.

Я наслаждалась.

Он прижался ко мне, от этого я очень возбудилась. Я хотела, чтобы он продолжал.

Через несколько мгновений он опрокинул меня на кровать. Я лежала на спине, а он навалился на меня всей тяжестью, закрыл мне рот своими губами и запустил язык глубоко мне в горло.

Теперь мне уже не понравилось. Нечем было дышать.

Я дергалась под ним, как рыбка на крючке. Пыталась закричать. Как он не видит, что делает мне неприятно?

Я задыхалась, а Робин продолжал как ни в чем не бывало. От нежности не осталось и следа. Его движения были мощными, демонстрировали власть и силу. Я была зверем, которого ему удалось завалить.

В конце концов я поняла, что все протесты бесполезны. Мне оставалось лишь закрыть глаза и ждать, чтобы все поскорее закончилось.

Робин стянул с меня трусики и раздвинул мне ноги. Во мне как будто что-то лопнуло.

Он крепко держал меня. Я ничего не могла сделать.

Но внезапно все прекратилось.

Я не знала, жива я или мертва.

Робин вскочил и заметался по комнате, путаясь в спущенных штанах.

– Там кто-то есть, – прошипел он.

Я набирала в легкие воздух, раз за разом. Наконец-то я снова могу дышать свободно!

– Это Адам!

Робин в ужасе посмотрел в окно, забегал, ища свой джемпер. Он схватил меня за руки и попытался стащить с кровати:

– Это твой папа!

Я закрыла глаза и вздохнула.

Папа.

Слава богу.

Папа.

55