Почти прекрасны

– Спровоцировал, Брэндон? Ради чего? Думаешь, я не знаю, что ты говорил с федералами? Что снимал те бои и собирал миллионы на незаконных ставках? Не платил ни за что налоги и отмывал все через тренажерный зал? Я на один шаг впереди тебя, умник.

– Сейчас это уже не важно.

Я усмехнулся:

– Важно, потому что ты все это делал. Так или иначе, ты за это ответишь.

– Нет. Они об этом ничего не знают. И не смогут отследить. Я заработал на тебе миллионы, идиот, и выйду чистым из воды. Я уже шесть лет этим занимаюсь. А они даже ничего не заметили. Нет, я заработал не миллионы, а десятки миллионов, и буду зарабатывать дальше, пока ты гниешь в сырой тюрьме федералов, выменивая еду от «Литтл Дебби»[7] на свою задницу.

И знаешь, что я сделаю потом? Я смогу убедить твою жену, что все это время ты вел темные делишки, и ты будешь получать письма из дома со словами, как хорош мой член. У меня будет зал, будет доход со ставок, Бекка будет лизать мне пятки, а твоя жена умолять взять ее в мой гарем. И ты ничего, черт подери, не сможешь с этим поделать. Чего ты не знаешь, Трэв, так это то, что у меня есть неприкосновенность. Они не догадываются о моей причастности. Они хотят прижать тебя. Им просто нужен был повод арестовать тебя и засунуть за решетку, и я это им дал. Я буду жить в роскоши, а ты – самовлюбленный кусок дерьма – ты в полной заднице.

– Значит, у тебя неприкосновенность? В письменном виде?

Брэндон притих.

– О чем ты? Мы договорились.

– Думаешь, что ФБР работает на рукопожатиях? Ты не подумал, что пока ты строил свои крутые планы, мы могли им что-то предложить?

Он расхохотался:

– И что же вы могли им такого предложить? Они не могут отследить меня. Ты слишком предан, чтобы выдать Адама, а они и так держат его за яйца. Его арестовали на месте, алиби у него нет.

– Ты когда-нибудь слышал про Счастливчика Тринадцать? – спросил я. Брэндон замешкался.

– Что?

– Счастливчик Тринадцать. Тринадцатилетняя девочка, феномен покера. Она играла со всеми ветеранами Вегаса и выигрывала. Она научилась играть у своего отца и провела детство среди мафиози Вегаса. Она знает про все их темные дела, как они работают, с кем ведут бизнес. Маленькая бандитка, я бы сказал.

– Твоя сказка меня утомляет, Мэддокс.

– Ее отцом был Мик Эбернати.

– И что?

Я улыбнулся. Хотел бы я видеть выражение его лица.

– Ее имя Эбби.

Он снова притих.

– К чему ты это?

– К тому, что… моя жена и есть Счастливчик Тринадцать. У нее связи с мафией Вегаса. Когда ФБР это узнали, то, вместо того чтобы упрятать меня за решетку, умоляли стать их лучшим другом. Так скажи, Брэндон, у кого лучше связи? Можешь сдать им меня. А я могу сдать им боссов организованной преступности.

– Ты… ты мешок с дерьмом, Мэддокс, – сказал Брэндон, и в его голосе послышались нотки паники. – Один из нас отправится за решетку, и это буду не я.

Открылась дверь, и внутрь зашли два копа, за которыми следовали Томас и Лииз. Они были в костюмах и выглядели предельно серьезными.

Брэндон поднялся на ноги, стискивая перекладины решетки.

– В чем дело? – спросил он.

Один офицер открыл мою камеру, и я вышел наружу.

– Вы свободны, – сказал офицер.

– Что? – сказал Брэндон. – В каком смысле он свободен? Это у меня неприкосновенность!

Он пытался дернуть за решетку, но ничего не вышло. Его взгляд метался от Томаса к Лииз, на шее которой висела длинная цепочка со значком федерала, и возвращался ко мне.

Томас похлопал меня по спине:

– Отличная работа. Теперь у нас есть все, что нужно.

– Подожди. Твой брат… Подожди! – выкрикнул Брэндон.

Я на шаг подступил к Брэндону и с ухмылкой подался вперед.

– Важно не то, что ты знаешь, а кого, верно? – Я подмигнул ему и последовал за офицерами на выход.

Томас и Лииз остановились, и брат сунул руки в карманы брюк.

– Мы не можем здесь расхаживать. Возникнут лишние вопросы.

– Ясно, – сказал я.

Томас кивнул мне:

– Приведи в порядок свой глаз.

– Сделай себе такой же фингал, – сказал я, выходя за дверь.

Моя жена и вся семья ждали меня там. И я вышел к ним с широкой улыбкой на лице.

Эбби не стала ждать, а сама бросилась ко мне, прыгая и обхватывая меня ногами, прижимаясь губами к моему рту.

– С днем рождения! – Она снова и снова целовала меня, а потом обхватила меня руками за шею и крепко обняла. – О господи, я так боялась, что не смогу сказать тебе это сегодня. Ты в порядке? – спросила она, отстранившись и посмотрев мне в глаза.

– Брэндон оказался не такой простой добычей. Я заставил его во всем сознаться, и теперь у меня есть неприкосновенность.

– Правда? – воскликнула она.

Я поставил ее на ноги.

– Правда. Теперь мы свободны. – Она обняла меня, а потом нас окружили братья, сцепив руки, будто надежная и непробиваемая крепость Мэддоксов.

– Не знаю, что здесь происходит, – сказал Трентон, – но, похоже, теперь ты чист.

– Так и есть, – сказал я, стараясь уберечь Эбби от их крепких объятий.

Эбби посмотрела на меня со слезами на глазах, а потом обняла, прильнув ко мне всем телом.

– Идем уже домой, – сказал я.

– Но мой дом – это ты, – тихо ответила она.