Почти управляя телом

Даша училась на последнем курсе магистратуры по экономике. Она приехала из Воронежа. Когда ей было пять, отец ушёл из семьи. Мать снова вышла замуж, когда ей было семь. Новый папочка оказался очень добрым, ей повезло. Он водил её в парк и покупал мороженое, взяв обещание, что она ничего не скажет маме. По вечерам они смотрели кино. Она сидела у него на ручках. Он гладил её, ей было смешно и приятно. Папочке тоже приятно, она знала.

Когда ей было десять, мама уехала в командировку. Папочка гладил её, как обычно. Когда он добрался до трусиков, ей вдруг стало стыдно, и она попыталась уйти. Но папочка очень крепко держал её. Она попыталась вырваться. 

– Тебе же нравится, когда я тебя глажу? – спросил он. 

– Д-да, – она начала плакать. 

– Это тебе понравится ещё больше, – и он вставил в неё палец. Даша закричала.

Кира попыталась отстраниться, но что-то не отпускало её. Она смотрела, как завороженная. Её глаза расширились.

Стыд. Ужас. Боль. Всё это текло в неё рекой, и Кира жадно пила всё это. Она поняла, что ничто её не держит и она может отойти в любой момент. Но она не хочет и продолжает вытягивать из Даши все её ужасные воспоминания.

Когда казалось, что всё кончено, Кира хотела отправиться дальше, но внутри девушки шевельнулось что-то ещё, и Кира задержалась.

Мать вернулась из командировки и обнаружила дочь сидящей у окна и смотрящей в одну точку. Папочка сказал, что если Даша кому-то расскажет о том, что случилось, все решат, что она очень плохая девочка, ведь так себя вести нельзя. Об этом расскажут всем. Повесят историю рядом с классной доской и, скорее всего, выгонят из школы. Этот позор останется с ней на всю жизнь. 

Но она не могла молчать. Она кинулась к маме и, рыдая, всё ей рассказала. Объятия мамы становились всё более колючими. В конце концов она оттолкнула от себя дочь и ударила наотмашь по лицу.

– Лгунья! – крикнула мать. – Отец тебя так любит! Он даёт тебе всё! Платит за твоих репетиторов! Да как у тебя вообще язык повернулся!

– Благодарю, – прошептала Кира и отступила на шаг назад. Взгляд девушки – Кира уже не могла вспомнить её имя – стал стеклянным.

Музыка набирала обороты. Кира кружилась в танце, переходя от одного слушателя к другому.

Страх. Любовь. Надежда. Ярость. Стыд. Гнев. Похоть.

Чувства опутывали её, как разноцветные снежинки. Музыка становилась насыщеннее, плотнее, приближалась к кульминации.

Кира резко замерла перед виолончелью, наблюдая за смычком Йохана. Её взгляд поднимался выше и выше по грифу, пока не добрался до лица музыканта. И вот уже оркестр заиграл в полную силу. Йохан, откинув голову, расхохотался. Его идеальная причёска растрепалась, в зелёных глазах читалось безумие.

Кира улыбалась, глядя на него, а потом отбросила шляпу, раскинула руки и закружилась.

Она больше не отличала эмоции, они просто текли в неё со всех сторон, наполняя, переполняя, отрывая от земли. Йохан играл и хохотал. Кира чувствовала напряжение во всём теле… и острое возбуждение. Соски набухли. Волоски на теле поднялись дыбом. Люди вокруг запели, вторя музыке.

Последний аккорд растаял, и наступила тишина.

Йохан забрал у Киры кальян и вынул наушники у неё из ушей.

– Что ты чувствуешь? – спросил он.

Её зрачки были всё ещё расширены.

– Я хочу тебя, – ответила она.

– Ты справишься с последствиями?

– А ты? – Её улыбка стала хищной. Он покачал головой и вызвал такси.

– Три минуты. Идём.

Они пошли к выходу. Невидящий взгляд Киры скользнул по другим посетителям кальянной. Какая-то девушка сидела неподвижно, уронив голову на руки.