Почти вся жизнь

Водитель выругался. Он всем корпусом налег на баранку и, расставив локти, со злостью смотрел на стоявшую впереди машину.

В это время Ларин заметил командира полка. Макеев шел к застрявшему ЗИСу. На лице все то же выражение покоя, которое Ларин видел в ночь перед боем. Водитель пристально смотрел на командира полка.

— Настоящий генерал, — сказал наконец водитель с удовольствием, нажимая на слово «настоящий».

Подойдя к застрявшему ЗИСу, Макеев остановился и громко стал выговаривать бойцам. По тону его было понятно, что он очень недоволен задержкой и бойцами, которые так долго не могли вытащить машину. Но Ларин, слыша недовольный, голос, мысленно видел перед собой спокойное лицо командира полка.

Наконец ЗИС, шумно вздохнув, рванулся с места. За ним двинулась колонна. Макеев, высоко держа голову и — не замечая обращенных на него взглядов, направился обратно к своей машине.

Кто-то крикнул веселым голосом: «Пошел! Пошел!»— и бойцы вновь забрались в кузов.

Заминка была пустяковой. Но даже самая пустяковая заминка казалась теперь непростительной. Невозможно было останавливаться ни на минуту, ни на мгновение.

Громада войск должна была двигаться непрерывно, и в этом непрерывном поступательном ритме бойцы черпали новые силы для предстоящего боя.

И в этом поступательном ритме было скрыто противоядие от ужасного впечатления разоренной земли. Если бы среди этих развалин показался человек, пусть даже истерзанный и забитый, пусть в лохмотьях, едва прикрывающих его наготу, — все было бы лучше, чем эта пустынная и холодная гарь.

Шли по знакомой земле. До войны все эти места назывались пригородной зоной. Сюда ездили на электричке и на легковых машинах по воскресеньям. Богатый, гостеприимным пригород, превращенный немцами в зону молчания.

Ларин знал, что в освобожденном Красном Селе и еще в каких-то поселках уцелели советские люди, и он завидовал тем, кто освободил их. Он не мог представить себе, как это было и как из неведомых щелей вышли советские люди, но так была велика потребность увидеть лица освобожденных, услышать их голоса, почувствовать пожатие руки, что Ларин вглядывался в развалины и прислушивался к каждому шороху, словно надеясь своим обостренным зрением найти замерзающего, голодного, нуждающегося в его помощи человека.

После десятичасового марша колонна полка остановилась на отдых. Никто не хотел размещаться в фашистских блиндажах, рыли временные убежища, покрывая их хвойными ветками.

После взятия Красного Села полк в течение пяти дней принимал пополнение. Но до сих пор в ларинском дивизионе не хватало людей. Особенно трудно было с офицерами.

Принцип комплектования оставался все тем же. «Старички», и в особенности отличившиеся в бою, выдвигались на новые, более ответственные должности. Среди вновь пришедших тоже встречались люди, которые не уступали «старичкам» и даже нередко превосходили их по знаниям и всестороннему боевому опыту.

На одном из привалов Ларину позвонил начальник кадров артиллерийского соединения. Начальство большое, и Ларин удивился и даже перетрусил, услышав его голос:

— Посылаю вам старшего лейтенанта Скоренко. Просится в дивизион, которым вы командуете.

Ларин рассказал об этом Макарьеву, и тот засмеялся:

— Так! Слух о нас прошел по всей Руси великой.

К вечеру явился старший лейтенант Скоренко, отрапортовал и предъявил «боевой стаж». Он оказался отличным, и Скоренко был зачислен командиром батареи.

— Это верно, что вы в мой дивизион желали попасть? — спросил Ларин. — Почему?

— А я, товарищ капитан, в госпитале о том дивизионе прослышал, — ответил Скоренко. — Там я лежал с одним капитаном, и мы от нечего делать байками обменивались. Вот он-то мне про ваш полк и рассказал. Ну, мне, как артиллеристу, было, конечно, интересно. Решил заявление сделать.

— Капитан этот не Снимщиков ли? — спросил Ларин.

— Точно, капитан Снимщиков.

— Ну, как он теперь?

— А вы его когда видели?

— Да дней… дней двенадцать назад, — сказал Ларин неуверенно. Ему показалось, что это было очень давно.

— Двенадцать дней? — Скоренко задумался. — Ну, какие же перемены? Усы, вроде, растит.

— В чертежной работает? — Скоренко кивнул головой. — Неужели Снимщиков так в армию и не вернется?

— Не может такого быть, — сказал Скоренко решительно. — Из него такой штабист выйдет… Да, штабист… — прибавил он тихо и вдруг гаркнул: — Разрешите идти?

Николая Новикова Ларин назначил командиром взвода управления дивизиона, и Макеев утвердил назначение. Официальным мотивом для назначения Новикова послужило его поведение во время боя. Приказом по армии он был награжден орденом Красного Знамени. О нем написала газета. Главной же причиной назначения было желание Ларина постоянно находиться в бою вместе с Николаем.