Почтовая станция (СИ)

Так жаль стало несчастного. Какая должно быть тяжелая и одинокая жизнь у таких, как он. Я всю жизнь росла с мыслью о подвиге, о своей нужности и полезности людям. Как бы тяжело ни было всегда находила силы идти вперед. А как с такой ношей жить ума не приложу.

Приблуда нервно дергал жилет, присмотревшись, увидела нитку, которая когда-то держала пуговицу.

— Давайте я вам пуговицу пришью, а вы пока в доме отогреетесь, чай с пирожками попьете, — я улыбалась, а сама думала как бы старичка на станции оставить и, чтобы Асимыч не возражал, дело важное и нужное поручить.

— Куда? В дом? — старичок резво вскочил на ноги, тонкая ветка опасно пошатнулась, но удержала. Как он на этой ветке равновесие держит, непонятно.

— Это не просто дом, а почтовая станция. Пойдемте? — я протянула раскрытую ладонь, чтобы быстрее в дом вернуться, но приблуда легко спрыгнул с ветки, важно пошел в дом.

Я думала, что до утра до двери идти будем, но перед ней оказались очень быстро. Как так? Вроде шла не спеша, а раз и дверь.

В доме зажгла свечку, поставила на стол. Для такого маленького человека мебели нет, пришлось быстро из книги и наперстка сооружать некое подобие стола и табурета. Приблуда смотрел, улыбался и с благодарностью принимал мои изобретения. Заминка получилась с посудой. Сам приблуда с ладошку и чашка с него, про пирожок и говорить нечего. Но старичок пришел мне на выручку: пошептал-побубнил и чашка уменьшилась, а из одного пирожка получилась целая горка маленьких.

Магия.

Вижу у кого магию и не могу удержаться от завистливого вздоха — мне бы ее. Столько надежд и планов было. Эх.

Приблуда отдал жилет, а сам устроился за самодельным столом, принялся пить чай вприкуску с пирожками. Я же достала шкатулку с нитками и поняла, что настолько маленькой пуговицы у меня нет. Магия не поможет, сделай приблуда обычную пуговицу маленькой у меня нет под нее иглы, а если и иглу уменьшит — я ее не удержу в пальцах.

И тут мне вспомнились картины вышитые выпуклыми узелками. Никогда бы не подумала, что пригодится мне то знание, а вон как жизнь развернулась. Намотав нитку вокруг иглы затянул пышный узел. Не пуговица в ее первоначальном понимании, но главное делает — жилет держит застегнутым.

Пока я с жилетом справилась, приблуда все съел и вернул первоначальный размер чашке и миске. За окном все еще ночь и отпускать туда старичка не хочется, но и разговоры разговаривать будить Асимыча тоже не вариант.

— Оставайтесь на ночь, у нас пока еще полно лавок свободных, — приблуда кивнул, спрыгнул со стола и быстро скрылся в зоне отдыха.

Я подивилась чуду, вроде смотрела на старичка, а так и не поняла как он так быстро ходит, ведь вижу я не спешный шаг. Ну да ладно, это может подождать, а драгоценное время сна уходит. Быстренько помыла чашку с миской и легла на свою лавку. Приблуда выбрал лавку подальше от моей под самым окном. Пусть. Лишь бы нравилось.

* * *

— Ты это чего опять удумала? — Асимыч недовольно пыхтел, а я нарезала салат к обеду. — Опять ночью шастала где ни попадя?

— Ничего я не шастала, проснулась от плача вышла посмотреть, а там приблуда, — я отложила нож, посмотрела на смотрителя. — Неужели вам его не жаль?

— А чаво их жалеть? Ежли от тебя все отвернулись, значится есть за что, — я закатила глаза и продолжила нарезать салат. — Я все в толк взять не могу, как ты этих убогих находишь. Всю жизнь на станции живу, а не видел столько, как с тобой за три месяца. Дарка, ты мне это прекращай.

— Чего это? — широко улыбнулась смотрителю.

— А таво это. Зима скоро, щас дармоеды узнают о дурашке со станции и ринутся порог обивать. А я тебя знаю, всех пригреешь.

— Ох, Асимыч, да где ж вы в лесу дармоедов видели? Тут же как ничего не делаешь — умер.

— А ежли лезешь куды не просют тоже умер.

— Хорошо. Впредь постараюсь быть осторожнее, — Асимыч поджал губы и отвернулся.

— Будешь. Ага. Знаю я тебя бедоношу. Так и быть корми своего приблуду, а после пусть идет куда шел.

— Асимыч, вы видели какой он маленький. Не объест же нас, верно? — я насыпала в миску щедрую жменю зелени и трав ароматных. Одновременно со смотрителем втянули носами терпкий запах.

— Ой, дурында, — Асимыч покачал головой. И вообще, сделал вид, будто еда его совсем не интересует, а пришел только ради моего воспитания. С первого дня внимательно следит за тем как я готовлю. Не поучает. Просто смотрит. При этом всегда под предлогом моего обучения жизни. — Неужто думаешь будто он один приблуда? Наверняка еще есть и что всех на станции разместишь?

— Да их на одной лавке полсотни поместится еще и место останется.

— Ну да… ну да. И на завтрык, обед и ужин по полсотни пирогов токмо на них надобно будет, — к пирогам Асимыч относится ревностно, а ведь я каждый день их пеку.

— Хорошо-хорошо. Убедили. Больше ни одного приблуду на станцию не возьмем, будем на соседние отправлять, — я рассмеялась, а Асимыч махнул рукой и встав велел на стол накрывать.

Это еще не победа, но очень близко.