Под Андреевским флагом: Русские офицеры на службе Отечеству

Значительную часть командного состава перевели в резерв — речь шла о 21 генерале и адмирале, а также 640 офицерах. Всем им сохранили жалование по последнему чину и право ношения полного мундира (т. е. с эполетами). В итоге численность личного состава, как офицеров, так и нижних чинов, в 1855—1865 гг. уменьшилась со 125 тыс. до 40 тыс. человек.

В случае войны на вакантные должности строевых офицеров и механиков призывались и моряки торгового флота. Они получали чины прапорщиков по морской, механической, а позже — и по авиационной части. После прихода к власти в 1917 г. Временного правительства часть из них была переименована в мичманов военного времени либо в мичманов берегового состава.

Отношение кадровых офицеров флота начала XX в. к офицерам из запасных можно выяснить из следующих строк воспоминаний князя Язона Константиновича Туманова:

«Институт прапорщиков в русском флоте существовал лишь во время войны[161]. Это были, главным образом, офицеры и механики коммерческого флота, призываемые лишь по мобилизации, причем первые носили звание прапорщиков по морской части, вторые — по механической. Несмотря на свой малый чин, в большинстве случаев это были люди далеко не юные, прекрасные моряки, прошедшие суровую школу жизни. Их жизненный путь ничего общего не имел с жизнью коренных морских офицеров, питомцев одной и той же школы и вышедших из одной и той же среды. Самого разнообразного социального положения, зачастую просто малоинтеллигентные, всем складом своей идеологии и привычек они резко отличались от общей массы морских офицеров, проникнутой, как нигде, корпоративным духом и традициями, унаследованными веками из поколения в поколение».

Вот еще один отзыв — на сей раз старшего артиллерийского офицера броненосца береговой обороны «Адмирал Ушаков» лейтенанта Николая Николаевича Дмитриева:

«Немало было и таких прапорщиков, особенно по машинной части, которые, нося офицерскую форму, будучи членами кают–компании и титулуемые „благородием“, зачастую не только по воспитанию, но и по специальным знаниям бывали вынуждены стушеваться перед кондукторами и даже унтер–офицерами.

Совершенно непонятное явление представлял собой на одном из транспортов второй эскадры прапорщик, еле умевший нацарапать свою фамилию и в тоже время нанятый Главным штабом за огромное жалованье, в три с половиной тысячи в год, жалованье, на которое с радостью пошел бы человек с высшим образованием».

Не слишком отличаются от предыдущих мемуаристов и воспоминания Гарольда Карловича Графа. Речь идет об офицерах военного транспорта «Иртыш» в 1904 г.: