Под белым орлом

— Все счета и бумаги, касающиеся этого, находятся у банкира Капустаса в Варшаве, которому я поручу представить их вам, — сказал Потоцкий, — а если вы желаете сами отправиться в «Кроточин», то вас отвезёт туда один из моих служащих. Я сожалею, — прибавил он с вопросительным взглядом, — что относительно этих переговоров, которые сильно интересуют также и меня, ваш приезд сюда не может подвинуть дальше это дело.

— Я не рассчитывал на это, ваше сиятельство, — ответил Серра, — я последовал сюда за вами только с целью снять с себя ответственность за уплату переданной мне суммы, а также для того, чтобы исполнить одно поручение господина Герне.

— Поручение господина фон Герне? — воскликнул Потоцкий, причём его несколько утомлённое лицо снова приняло выражение живейшего любопытства, тогда как сверкающие глаза Софии опять появились между складками занавеса на дверях.

— Или скорее, — продолжал Серра, — для того, чтобы передать вам, ваше сиятельство, один разговор, который я имел честь вести с господином фон Герне и о предмете которого господин министр, как я полагаю, был бы очень рад выслушать ваше мнение.

— Господин фон Герне может быть уверен, что всё, что интересует его, встречает во мне живейшее сочувствие. Итак, говорите, сударь, и если для господина фон Герне важно моё мнение, то я не буду скрывать его, потому что ведь вы, — прибавил он с улыбкой, — заслуживаете моего полного доверия в качестве его посланца.

— В Варшаве, — начал Серра, оглядываясь кругом, точно желал убедиться, что в этой комнате никто не подслушивает его, — основан ломбард, чтобы помогать в финансовых затруднениях королю и правительству.

Потоцкий улыбнулся и, пожимая плечами, сказал:

— Этот ломбард, кажется, возбуждает больше интереса за границей, чем у нас самих.

— Я отлично знаю, — продолжал Серра, — что в самой Варшаве обращают очень мало внимания на это финансовое учреждение, которое не имеет ни средств, ни кредита, чтобы приобрести себе влияние и значение; но, ваше сиятельство, это влияние было бы тотчас достигнуто варшавским банком, если бы другие финансовые силы примкнули к нему, дополняя и поддерживая его кредит...

— Как, например, компания торгового мореплавания в Берлине, — перебил Потоцкий, — и общество торговли князя Кауница в Вене.

Серра с удивлением поднял на него свой взор и сказал:

— Вам, ваше сиятельство, известен план, о котором я имел честь говорить господину фон Герне?

— Допустим на всякий случай, что я его не знаю, — ответил Потоцкий. — Разве не в порядке вещей, что мы должны домогаться того, чтобы существующие могущественные финансовые учреждения согласились примкнуть к нашему банку? разве мы не должны устремлять свой взор именно туда, где подобные учреждения состоят под покровительством держав, для которых важно, чтобы Польша оставалась самостоятельной и не подпала под одностороннее владычество чуждой державы?

— Вы, ваше сиятельство, вполне понимаете меня, — воскликнул Серра, оживлённо кивая головой. — Совершенно ту же идею я нашёл у господина фон Герне...

— И у графа Виельгорского, — перебил Потоцкий.

— Вам, ваше сиятельство, известно также и это? — воскликнул Серра.

— Мне ровно ничего неизвестно, — возразил граф, — но когда я ставлю себя на место ломбарда, о котором идёт у нас речь, то должен же я постараться выяснить себе, как думают об учреждении, предназначенном доставлять польскому государству средства для его существования и самостоятельности, в Вене и в Берлине; ведь в обоих этих столицах должны быть одинаково заинтересованы тем, чтобы сохранить Польшу самостоятельной и жизнеспособной, не давая третьей державе слишком далеко переступать западные границы. Но варшавский банк и польское правительство, желающее открыть в нём для себя источник финансовой помощи, которая ему нужна, должны стоять также на точке равновесия между Берлином и Веной и тщательно заботиться о том, чтобы гири были распределены поровну на чашке весов. Ведь лишь тогда может Польша, или скорее ломбард — так как мы говорим здесь исключительно о финансовых проектах — сделаться самостоятельным и могущественным. Щедрый союзник легко превращается в покровителя, но два союзника, стоящие в равновесии один к другому, становятся полезными друзьями и поддерживают самостоятельную державу.