Под боссом

Я невольно закатываю глаза. Это девчонка просто потрясающая обжора. Ее счастье, что у нее такая генетика.

— Осьминогов в меню нет, — беру ее в фокус.

— Оу, а они как раз мне надоели, — сладко улыбается стерва мне в ответ. — Прямо тошнит от одного запаха, представляешь?

— Еще как представляю.

— Если ты что-то диетическое ищешь, то здесь есть фитнес меню, — встревает ничего не подозревающий Ганский.

— А, не. Я не на диете, — отмахивается Александра и, с несколько секунд поизучав страницы, начинает тараторить застывшему официанту: — Мне каре ягненка с клюквенным соусом и картофельным пюре, салат с брезаолой, винную тарелку, профитроли и…. Хотя нет, суп, наверное, лишним на ночь будет.

Лицо у Ганского вытягивается, и нечто похожее происходит у меня в трусах. Ну а сейчас-то почему? Потому что она ест как перед казнью?

— А пить что будешь?

— Александра обожает Гленфарклас пятьдесят девятого, — не удерживаюсь от усмешки.

— Только на корпоративах, — щебечет стерва и, нацепив кубик сыра на шпажку, погружает его в рот. Сука. — Можно мне вино? — вытащив обсосанную деревяшку изо рта, кладет ее на салфетку. — Кьянти подойдет.

Официант кивает не сразу, продолжая на нее глазеть, и теперь мне хочется втащить еще и ему. Не девка, а коронавирус.

— Ну раз уж ты теперь свободная девушка, Саш, рассказывай, чем занимаешься?

Я, блядь, расслабиться с другом пришел, а не выслушивать то, как он голосом кастрата мою бывшую ассистентку клеит. Ушел бы, но такого удовольствия этой козе доставлять не собираюсь.

— Я вернулась в обычный режим. Больше времени провожу с племянниками, записалась в танцевальную студию неподалеку от дома.

— Ты увлекаешься танцами?

— Да, почти всю жизнь. Латина, спортивные, европейские, — взгляд на меня и АСМР-придыхание. — Последние пять лет — стрип-дэнс.

Я вновь смотрю в стакан. Тело Ганского с ринга исчезает, вместо него появляется шест и стерва в прикиде ринг-герл. Моргаю — и вот она уже без прикида, крутится на нем, держа ноги под углом в сто восемьдесят градусов. Не знаю, что там себе представляет Ганский, но пить и жрать он перестал и полностью развернулся к Александре.

— А ты выступаешь где-нибудь?

— Уже давно нет. Демонстрирую мастерство лишь в особых случаях.

Сейчас я близок к тому, чтобы вытащить ее зашкирку из-за стола за то, что у меня на глазах пудрит мозги моему другу и партнеру. Устроила здесь мастер-класс от стрипухи-гейши. Я бы, наверное, так и сделал, если в этот момент ее телефон не разразился оглушительным «Ты же каблук, ты же каблук» (трек T-killah & Дневник хача - Каблук — прим. автора)

— Извините, нужно отойти, — бормочет Александра, поднявшись, прикладывает телефон к уху и быстро ретируется в сторону туалетных кабинок.

— Сейчас вернусь, — под недоуменный взгляд Ганского я поднимаюсь и иду следом. Плевать, что он там подумает, я ему шкуру спасаю.

Александру я перехватываю в коридоре между женским и мужским туалетами. Она расхаживает из стороны в сторону и что-то быстро тараторит по-английски. При виде меня ее зрачки расширятся, и прежде чем она успевает гневно заверещать, я забираю у нее телефон и сбрасываю вызов.

— Ты рехнулся, Люци? — сверкая глазами, стерва смотрит на мою ладонь с зажатым мобильным. — Я разговаривала.

— Ты очень убедительно произносила мое имя, когда я трахал тебя у стены в своем офисе. Если для того, чтобы ты нормально ко мне обращалась нужно непременно засунуть с тебя член, я это сделаю.

Ей мои слова не нравятся. Очень. Блядь, какой кайф видеть, как ее потрясывает от гнева. Пусть хотя бы ненадолго побудет в моей шкуре, лживая сучка.

— Ищешь повод снова заняться за мной сексом? Извини, этого больше не будет, Лю-ци. Было немного скучновато, и желания повторить у меня нет. Надеюсь, у твоего друга с фантазией получше.

Корпус ее трехглазого начинает трещать в моей руке. Сука. Сука. Сука. Оттого, как она кончала, у меня на члене пожизненные гематомы остались, а ей скучно было?

Я перехватываю ее руку и, едва не сбив с ног выходящего из туалета дрища, заталкиваю ее внутрь.

— Ты чего делаешь? — шипит стерва.

— Собираюсь обеспечить тебе полчаса скуки на моем члене.

Я вообще не шучу. У меня от злости и стояка предобморочное состояние. Блядь, как можно так ее ненавидеть и хотеть одновременно?

Александра хмурит брови, дышит часто и тяжело, отчего платье на ее груди натягивается. Даже несправедливо, что у такой стервы настолько идеальные сиськи. Не будь мы в туалете — я бы и их затрахал.

— Ты видимо рехнулся, если думаешь, что ты хотя бы пальцем до меня дотронешься, — сейчас ее голос звучит твердо, без издевательств и заигрывания, отчего мне на мгновение становится не по себе. Но это лишь на мгновение, потому что я слишком хорошо помню, как она умеет водить за нос.

— И что делать будешь? — уточняю, указывая глазами на закрытый замок.

— Закричу.

Проигнорировав эту угрозу, я шагаю к ней, и едва ее грудь упирается в мою, а одубевший от напряжения член вжимается ей в ногу, она делает это. Начинает орать так, что у меня закладывает уши. Гребаная свихнувшаяся сирена.