Под боссом

Ну вот же, идеальная ассистентка. Одевается каждый день как на похороны, лишних вопросов не задает, не улыбается, биография такая же увлекательная как инструкция на освежителе воздуха, в генеалогическом древе никаких магнатов и гениев компьютерного софта не значится. На модель нижнего белья она не потянет, а значит отныне никто из моих партнеров не будет пускать на нее слюни. Поэтому я не понимаю, почему каждый раз при виде нее, я чувствую раздражение, ведь главная раздражающая фигура навсегда покинула мой офис. Длинноногая зеленоглазая лживая сука, собиравшаяся меня поиметь. И которую поимел я.

— Можешь вернуться свой кабинет.

Непонимающий взгляд ассистентки задерживается на мне всего на секунду, после чего она молча выходит за дверь. Думает, что я самодур и дебил. Да и плевать, что там она думает. У меня тут снова неконтролируемый стояк случился, а обсуждать дела с расправленным парусом я не умею. Блядь, эта стена у двери, интересно, несущая? Если нет, но надо ее к херам убрать, чтобы глаза и член мне не мозолила.

Отвлечься нужно, а то последние недели полторы выдались напряженными и муторными. А я ведь чуть не поверил, что гребаная АСМРщица на спор у меня работать решила, чтобы самостоятельность доказать. Почти отбой Голикову дал, придурок доверчивый. Нужно было пнуть ее под зад посильнее, и заявление написать, чтобы ее к следствию привлекли — двойное гражданство как раз отягчающим обстоятельством бы стало. Поступи я так, не мучился бы сейчас в торчащей елдой в брюках. Если в ближайшие сутки не потрахаюсь — точно гангрену заработаю.

Тут я вспоминаю о звонке Ганского и решаю ему набрать. Сегодня как раз пятница, и в свете последних обстоятельств выпить кажется даже правильным. Если уж мордобой с Маратом не помогает, то может виски справится.

— Звонил?

— Привет, Кирилл. Да, проконсультироваться нужно было срочно, но вопрос уже снят.

— Понял. Планы на вечер есть? Настроение появилось выпить.

— Давай. Где?

— В «Метелице» часов в восемь.

— Заметано.

Полноценно работать у меня все равно не получается, поэтому после обеда я уезжаю в зал, после — домой переодеться и ровно в восемь захожу в «Метелицу». Володя сидит за нашим обычным столом со стаканом виски в руке, завидев меня поднимает руку. Я сажусь, заказываю двойную порцию. Сегодня планирую напиваться ударными темпами.

— Ты не против компании? — осведомляется Ганский, чокаясь со мной бокалом.

Вообще, я против, потому что левых людей не люблю. Вдруг начнут меня раздражать, а я поставил цель расслабиться.

— Я их знаю?

На губах Ганского расцветает слащавая пидорская улыбка, и это становится первым тревожным звонком.

— Знаешь. И это она.

И прежде чем дерьмовое предчувствие успевает шарахнуть меня по мозгам, над головой вместе ароматом знакомого парфюма разносится АСМР-голос, от которого на плечах собираются мурашки, а член неумолимо твердеет.

— Привет, Володь, прости, что опоздала. Здравствуйте, мммм…то есть здравствуй, Кирилл.

Сссссука.

26

Кирилл

Взглядом постящегося бульдога Ганский провожает Александру, изъявившую желание навестить уборную, и поворачивается ко мне. Блядь, это какая-то удивительная девка: отравляет собой все, к чему прикасается. Робота мне сломала, член в вечно эрегированное бревно превратила, спровоцировала ремонт в кабинете, а теперь мне еще и Ганскому хочется зубы в горло запихать, чтобы перестал их по идиотски скалить.

— Ну и что это было? — в одной руке я зажимаю стакан, а вторую убираю под стол, чтобы ненароком не воплотить желание в жизнь.

— Ты про Сашу?

— Да, про нее. Что она здесь делает?

— А есть какие-то проблемы?

— Она моя бывшая сотрудница.

— Правильно, бывшая. Ты же сам сказал: держаться подальше, пока она на тебя работает. Мы с ней на прошлой неделе случайно в «Реми» на завтраке столкнулись, разболтались, и я узнал, что Саша на тебя больше не работает.

Разболтались, блядь. Лучшие подружки.

— Ты правда ее уволил? — Ганский шутливо толкает меня в бок, даже не осознавая, что вальсирует на грани фола. — У тебя глаза где, друг?

Разумеется, она ему ничего не рассказала. И я не расскажу, но вовсе не потому, что хочу прикрыть ее задницу, а чтобы лишний раз не выставлять себя идиотом, которого чуть не нагнула личная помощница.

— В любом случае, все к лучшему, — как ни в чем не бывало продолжает тот, кого я привык считать своим другом. — Теперь с чистой совестью могу звать ее на свидания.

Я смотрю в стакан и концентрируюсь на отблесках светильников в золотистой лужице вискаря. В моих мыслях мы с Ганским сейчас на ринге, а его селезенка — моя тренировочная груша. В ушах раздаются гулкие звуки ударов, кулаки никак не желают расслабляться.

— Простите, мальчики, — Александра приземляется на соседний стул, заставив меня поднять глаза. Похлопывает Ганского по руке, на меня не смотрит. — В дамской комнате всегда драки за зеркало.

Сейчас мне даже жаль, что в мужском туалете за писсуар не дерутся. Я бы пару зассых отпиздил, чтобы пар спустить.

Ганский делает знак официанту, и тянется к шее Александры, словно к микрофону:

— Что будешь пить?

— Я как здесь с кухней? Я кушать хочу.