Под чертой (сборник)

Но самое главное, эта история цифр и подчищенных биографий имеет мало отношения к науке, потому что любая наука в ее сегодняшнем понимании – это история идей и смены теорий и парадигм, а иногда и параллельного их существования (например, квантовой и волновой теории света). А еще наука в инструментальной части позволяет менять значения переменных, задаваясь вопросом, как выглядела бы Вселенная при, скажем, ином значении π? А у нас учебники истории строятся на постулате, что «история не имеет сослагательного наклонения!»

Школярская, зубрежная история – действительно не имеет. Но история как увлекательная наука вполне может иметь. Скажем, у Александра Невского был брат Андрей. Если Александр был финансовым агентом Орды (это он обложил данью Новгород и Псков, а недовольным новгородцам «вынимал глаза»!), то князь Андрей был агентом шведским (он даже получил в Швеции политическое убежище, сказав: «Лучше бежать в чужую землю, чем дружиться с татарами и служить им!»).

А ну-ка представим, что было бы, когда бы западничество Андрея победило ордынство Александра? И Русь подверглась «латинизации», то есть из православия перешла в католицизм? А что, если бы на исторической развилке в конце Х века Россия выбрала ислам (да-да, тогда депутат Мизулина сегодня билась бы за традиционное русское многоженство. Впрочем, не билась бы: сидела б дома на женской половине).

Забавно, что в точных или естественных науках такой ход изучения, нелинейный, вариативный, гипотетический, – вполне допустим. Эти науки кажутся уделом чудиков, далеких от текущей политики.

А школьная история всегда в политику будет лезть. Хотя бы потому, что последние пять веков у нас история ходит по кругу, и камушек в Кремль Ивана Грозного попадает в сегодняшний Кремль. А еще у нас в образование все больше вторгается РПЦ, а у нее в святых не только Донской и Невский, но даже адмирал Ушаков.

Как можно обсуждать – потому что от обсуждения недалеко до осуждения – святых?!

Поэтому в школьном учебнике Куликовская битва не будет (даже альтернативно) рассматриваться как периферийный отголосок ордынской борьбы за власть, где князь Дмитрий Иванович выступал союзником Тохтамыша против Мамая (Куликовская битва – она, не забывайте, Мамаево побоище).

А идеальный школьный учебник, с моей точки зрения, должен приводить различные концепции. В том числе ту, которая утверждает, что героизация – это инструмент укрепления самодержавной власти сначала князей, а затем царей, а затем и генсеков, а затем и президентов. Потому что российское устройство в основах неизменно с XVI века и является, если прибегать к нейтральным терминам, патримониальной (вотчинной) автократией.

Это значит, что правитель России во время переписи в графе «профессия» может честно, как Николай II, написать: «Хозяин земли русской».

Но хозяин земли русской не может терпеть альтернативной власти, хотя бы и над умами (думаю, что массовость сталинских репрессий как раз и вызывалась страхом альтернатив. Красный царь бил неприцельно, но всегда по местам возможной альтернативной власти: по секретарям обкомов, по армейской верхушке, по руководству НКВД, по популярным литератором, выжигая почву с той же методичностью, с какой крестьянин ее пашет).

Хозяину земли русской требуется история застывшая, которая не задает вопросы, но раздает ответы. А возражение, что такая история может воспитывать лишь идиота, патриота, подхалима и раба, а обычно всех разом в одном флаконе, – оно разумно лишь на взгляд возражающего. Автократиям нужны не созидатели, а слуги, гордые положением слуги: например, слуги государева или Отечества. Автократии не относятся к созидающим цивилизациям, успешно занимая нишу цивилизаций копирующих либо имитирующих. То есть школьный учебник, о котором мечтаю я, где есть место альтернативам и парадигмам, – будет воспринят как антироссийский и антигосударственный. Хотя история как история парадигм выводит из тупика вопроса «положительным или отрицательным был этот персонаж?» Нам ведь смешно зачисление в «положительные» или «отрицательные» позитрона или электрона! Это просто частицы, несущие тот или иной заряд, определяющий свойства материала.

Застывшая история дат и героев соответствует инфантильному, мифологическому, детскому типу сознания. В младшей школе такой учебник, карамзинского типа, с картинками старины, с преданиями и легендами, вполне уместен. Как ныне сбирается вещий Олег. Полк Игорев. Ледовое побоище. Два Ивана. Убиенный Димитрий. Смутное время. Петр. Екатерина. Декабристы. Три Александра, два Николая. Как-то так – пунктиром и ярко.