Под глифом "Бесконечность" (СИ)

Резкий рывок головой и чип за ухом отходит. В голове начинается круговерть образов, но спустя время она успокаивается. Вот так. Немного болит кость там, где зашит модуль связи. Кажется, повредил его. Ничего, можно заменить. Браслеты на руках с тихим шипением разомкнули хватку ровно на волос.

Послышались шаги и загремела сдвигаемая мебель. Кто-то пришёл. Вик скосил глаза, сколько мог. Нет, не видно.

— Пришёл результат биопсии тканей, — услышал Вик голос Росс. — Ваш правый глаз отличается. Вы отрегенерировали его? Это восхитительно! Я догадывалась, но не могла даже предположить! Поэтому цвет радужки отличный друг от друга? Я думала, это врождённая гетерохромия. — её голос приблизился, и вот она стоит рядом, высокая, стройная в белом комбинезоне. — Это кажется невозможным, — шепчет она и опускается к самому лицу. — Сколько это заняло? Вы потеряли его полностью? Или оставались фрагменты тканей? Если пересадить вашу кожу, она приживётся? У меня столько вопросов!

— Могу ответить на каждый, если освободишь хотя бы руки, — Вик улыбнулся, но улыбка вышла кривая. Кажется, в голове снова что-то происходит.

— Нет, я знаю, что вы хотите сделать, — и профессор отступает.

— Что?

— Вы хотите свободы, — усмехнулась женщина, — но я не могу вам её дать. Ради науки.

— Что, даже резать будешь ради науки?

— Если потребуется, — кивнула профессор, — эта технология многое позволит в современном мире. Да и в то время могла бы, но её отодвинули в сторону, а последующие исследования не могли добиться столь впечатляющих результатов.

— Это не так-то просто, — ухмыльнулся Вик, — резать.

— Не пугайте, я знаю, на что иду, — холодно осадила его Росс. — Вы только представьте, скольким людям вы бы могли помочь? И могли, но не стали этого делать. Никогда не думали, направить свою энергию на созидание, а не на разрушение? Резник бы тогда гордился своим творением.

— Зачем? — теперь, когда порты болтались под затылком и упирались в кожу было чертовски неудобно лежать. Росс отошла и прикатила высокий стул, чтобы сесть рядом для беседы.

— Неужели вам не хочется сделать больше в своей бесконечной жизни?

— Возможно, — Вик чуть сдвинул голову, чтобы она не догадалась, о произошедшем. — Возможно хотел, первое время, но потом понял, что сделать этот мир лучше, как ты говоришь, в одиночку невозможно.

— Можно начать с себя, и тогда он начнёт меняться, — возразила Росс. У неё карие глаза и короткие тёмные волосы. Возраста не определить, потому что сейчас технологии продлевают молодость сколько хочешь, хоть до самой смерти.

— Милая профессор Росс, — усмехнулся Вик, — ты же прочла дело. Нам предложили стать частью эксперимента, и мы согласились без надежды на успех. Это был двадцать второй век, век скверной экологии и бесконечный противостояний. Иметь здоровое тело тогда — это уже победа. Каждый второй из детей рождался инвалидом. Ты знаешь, что это такое?

— Нет, сейчас генетические болезни лечат на стадии зачатия.

— А тогда это было проблема. Миллионы людей, требующих дополнительных ресурсов. Выход, конечно, всегда был, есть вирт, можно загрузить аватар в виртуальную реальность и жить там. Но нам-то хотелось другого. Шансов на успех почти не было, понимаешь? Совсем. Один к тысяче. Кто-то погиб уже тогда, на первой стадии, не выдержал вмешательства. Представляешь, да? Что это.

— В то время это был прорыв… — возразила Росс, слегка смутившись.

— Прорыв, да, — Вик поднял взгляд к потолку. Воспоминания всплывали сами. Основные вехи своей жизни он помнил и без Атума. — Из сотни претендентов нас осталось семнадцать. Семнадцать, доктор Росс. Вычисли процент.

— Один к пяти, — не смущаясь парировала женщина.

— Один из пяти остался в живых. Остальные выключились из игры. Да, это был прорыв, да, технология внедрения наноэмульсии позволила регенерировать ткани, и даже остановить старение. Но она не остановила изменение личности. И после пятидесяти лет нашей жизни они спохватились. Её готовили к массовому внедрению, эту технологию, а потом резко передумали. Чувствуешь? Они испугались.

— Чего?

— Нас. Потребовалось срочно взять под контроль тех, кто слишком много знает и слишком хорошо помнит все их ошибки. И появился проект «Шершень». Думала, он был с самого начала? Хрен там плавал.

Вик усмехнулся. Отчего он сейчас решил откровенничать с этой женщиной, он и сам не решил. Возможно, надеялся, что она хоть чуть проникнется симпатией? К чёрту.

— Он появился потом. Когда нам предложили контракты. Всё невинно и по закону. Нас связали договорами и заткнули рты, особо несговорчивым прилетела разрывная пуля в голову. Знаешь, то, что размазано тонким слоем по бетону уже не восстановить. Это тебе на заметку.

— Я догадывалась.

— А дальше ты знаешь, — Вик повёл плечами, сколько мог. — Нас засовывали куда только было можно. Радиация атомных кратеров, огонь, глубины океана, космос. Мы были везде.

— А та резня? Я читала в деле, но там всё вымарано.